С 23 марта по 24 июля в Новой Третьяковке проходит выставка Гриши Брускина «Смена декораций». Ее автор — один блестящих выходцев советской нонконформистской среды, художник, эссеист и автор мемуаров. Знаковые произведения Гриши Брускина родом из перестроечных 1980-х преимущественно живописные; художник работал с социально-философской проблематикой. В визуальных образах Брускина прослеживается магистральная тема множества, противопоставленного индивидуальности. Екатерина Чернова рассказала о выставке, выявляющей механизмы тоталитарной власти.
UPD На данный момент выставка закрыта по техническим причинам.
Нонконформизм — не столько определение неофициального направления советского искусства, сколько мировоззренческий принцип, более или менее актуальный для всей истории искусства. Советское нонконформистское искусство как фундаментальное основание современной российской художественной сцены — это плодотворный источник, к которому обращаются художники XXI века, но это не значит, что представители и последователи этого направления творят в инкубаторе, в герметичном музее истории, в котором центральное место отведено мавзолею Владимира Ильича и памяти о репрессии. Нонконформизм в широком смысле — как один из показателей взаимопроникновения личного и публичного, эстетического и политического опыта, — не привязан к историческим фактам и способен существовать вне исторических событий второй половины XX века.
Одна из главных тем творчества Гриши Брускина — тема множества (коммуны), противоположного единице (индивидуальности). Философское осмысление этой проблематики восходит к Лейбницу и прорастает в теории медиа в конце 1980-х. В 1988 году в этом контексте произошел первый международный триумф советского неофициального искусства по итогам аукциона Christie’s. Одним из востребованных лотов была работа Брускина «Фундаментальный лексикон» (1986), наряду с работой Кабакова «Все о нем» (1971) — их можно увидеть в постоянной экспозиции Новой Третьяковки, в залах искусства XX века. В своей первой работе, проданной на иностранном аукционе, Брускин воссоздал советскую модель профиориентации, панораму призваний, профессий, признаков культурной идентичности и других энциклопедических категорий. Таким образом художник формулирует критическое высказывание о вездесущем и неизбежном предписании — вписаться в жесткую систему иерархий. Эту проблематику он проносит через всю свою карьеру.
Выставка «Смена декораций», недавно открытая в залах Новой Третьяковки, представляет собой масштабный мультимедийный образ абстрактной механики, которая на протяжении всей истории вновь и вновь оказывается надежной опорой для классификации индивидов и строительства тоталитарной системы власти. Художник буквально высвечивает остов, скелет декораций, старые сюжеты и архетипы, которые не прекращают довлеть над обществом. Сценография выставки разыгрывает образ «Theatrum Mundi», насыщенного световыми эффектами, перформативностью и интерактивными мизансценами — так что позиция зрителя смещается от наблюдения к со-бытию.
Проект составлен из нескольких тематических разделов, каждый из которых освещает одну из сторон противоречивого функционирования аппарата власти. Все они плотно связаны — как смысловыми нитями, так и сквозными образами. Характерные работы из эпохи Перестройки, в которых живопись граничит с книжной графикой (нонконформисты часто обращались к этому формату, используя тот визуальный язык, который окружал их повсеместно), соседствуют с крупными мультимедийными инсталляциями, созданными в последние несколько лет. Отдельные фигуры из гипса кочуют по выставке, проникают из одного раздела в другой, то увеличиваясь в масштабе, то приобретая возможность двигаться и взаимодействовать. Таким образом Брускин создает образ сквозных понятий и функций, на которых строится государственная «драматургия». Безликий, черновой материал — слепок, заготовка, — придает образам обобщенный характер, в то время как чужеродные, синтетические черты представляются результатом собирания, накопления и мутагенных процессов.
Наиболее обособленным на первый взгляд выглядит проект, посвященный культуре письма. Художник обращается к иудейской традиции, для которой до сих пор характерно табу на прямое изображение религиозных сюжетов. Работа «Алефбет» представляет собой шпалеру с изображениями узнаваемых образов, которые организованы форматом фриза — пророки и святые выстроены в несколько рядов. Брускин создает визуальный образ, отсылающий к опыту христианских средневековых мастеров, чей труд был легализован Константинопольским собором 842 года (для византийской истории искусств эта дата знаменует конец мрачного периода иконоборчества). Апеллируя к традиции, художник предлагает альтернативную картину истории искусства — что, если бы в иудаизме не существовало запрета на изображение? Но художник также не лишает сюжеты и традиционной формы выражения — каждый подписан на иврите. Культура письма пронизывает визуальный мир, Брускин буквально сталкивает две нерелевантных формы выражения.
Письменные знаки присутствуют в каждом разделе выставки. Даже ранние живописные работы в большинстве случаев сопровождены небольшим текстом. Фигуры из гипса тоже подписаны, в большинстве случаев на английском языке: архитектурные детали и части тел антропоморфных образов отмечены философскими концептами, направлениями и понятиями из истории искусства. Подписанные тела напоминают иллюстрации из анатомических атласов и схоластических текстов, как бы указывая на вездесущность человеческих пороков и произвола власти. Текст, даже самый небольшой — потенциальная история, потенциальный манифест, потенциальный закон. Текстовые обозначения прошивают всю выставку насквозь, тем самым распространяя потенциально плодотворное сочетание письма и визуального образа на все разделы, на все стороны большой декорации.
На первый взгляд кажется, что в этом масштабном проекте Брускин препарирует образ советской идеологии. Однако в таком случае этот проект был бы реминисценцией советского нонконформизма, автоцитатой. Вместо этого отдельные фрагменты, парадоксальные сочетания средневековых и футуристических мотивов обнаруживают более глубокую интенцию художника: выявить многомерный образ тоталитарной власти и ее фундаментальных принципов, которые остаются неизменными при масштабной смене декораций.
Об авторе:
Екатерина Чернова — редактор раздела «Выставки» «Вашего Досуга», историк искусств, магистрант РГГУ.
