Образ сада как элемент культурной семантики и модель эстетических предпочтений эпохи — это самостоятельная и объемная глава в истории искусства. От божественного Эдема до конструктивистских планов идеального города, устройство сада или парка выражает определенное видение мира и вбирает в себя множество культурных практик и объектов. В художественном осмыслении сада так или иначе находит отражение уникальное восприятие отношений человека и природы. Екатерина Чернова рассказала о выставке фонда Ruarts «Все в сад», открытой до 27 ноября и посвященной образу сада в искусстве.
В Средние века сад был частью системы религиозной иконографии, а также неотъемлемым элементом монашеского быта — с тех самых пор, как последователи Св. Бенедикта заявили о необходимости воспитания монахов благородным трудом. В эпоху Возрождения и маньеризма облик сада значительно изменился — плод ренессансной художественной теории и практики, итальянский каскадный парк строится по принципу театральных балконов, так чтобы с каждого участка открывался впечатляющий вид, дополненный своеобразными «спецэффектами» планировки. Статусная репрезентативность сада, присущая французским регулярным паркам эпохи классицизма и особенно эпохи Людовика XIV, играла значительную роль уже во времена Медичи, когда кардиналы нуждались в подобных инструментах, чтобы лишний раз подчеркивать свое могущество.
Романтики в XVIII-XIX веков воспевали естественный хаос природы, для них идеалом был английский пейзажный парк с предельно свободной планировкой, в которую были вписаны как элитарные постройки, так и сельскохозяйственные объекты. Романтический сад — это аффектирующий, возвышенный образ стихии. Однако с переходом к индустриализации садово-парковое искусство вновь приобрело регулярный, упорядоченный характер. Модернистский утопизм рождает модели идеальных городов, в которых устройство садов и парков, равно как и магистралей и архитектурных комплексов, полностью подчинено функционалистским принципам. Таким образом, сад в истории искусства играет не менее показательную роль, чем классическая триада живопись-скульптура-архитектура.
Проект «Все в сад», созданный под кураторством директорки и основательницы фонда «Ruarts» Катрин Борисов, представляет современную художественную интерпретацию фигуры сада как носителя культурного кода. Объекты, отсылающие к различным структурам садово-парковых и домашних насаждений, раскрывают множественность их смыслов — это и внутренняя гармония, и источник вдохновения, и образ мироздания и единения человека с природой, и репрезентант неумолимого течения времени, и скрытая опасность. К тому же выставка напоминает нам о том, что флоральные мотивы в искусстве никогда не исчерпывались декоративным назначением. В экспонируемых работах из собрания фонда и частной коллекции Марианны Сардаровой семантика сада открывается с одной стороны как историческая реминисценция и проработка наследия, с другой — как зашифрованная проблематизация актуальных событий и дискурсов.
Здесь представлены работы Евгения Антуфьева, Маргриет Смюлдерс, Нобуёси Араки, Роберта Мэпплторпа, Анны Желудь, Семена Файбисовича, Марии Арендт и других мировых и локальных художников.
В самом начале экспозиции зрителя встречают работы, которые так или иначе связаны с морфологией сада — характерными атрибутами естественной среды, преобразованной, упорядоченной руками человека. Работы Даниила Антропова, Маргриет Смюлдерс, Спенсера Туника и других художников представляют элементы сада как точку опоры для поиска новых формообразований и новых смыслов. Объекты наслаиваются друг на друга, входят в отношения симбиотического типа или растворяются, уподобляясь абстракции. Взаимные проникновения форм создают, с одной стороны, занимательные визуальные эффекты, с другой — конструируют модель реляционной эстетики, искусства отношений, в котором растительные и антропогенные миры освобождены от взаимной изоляции. В экспозиции этот образ ограничен символическим и документальным полем, однако он отсылает к современным интеллектуальным теориям, которые являются результатом переосмысления устаревшего бинарного отношения человека и природы (например, теория ксенофеминизма).
Важное место в концепции выставки занимает категория темпоральности. В экспозиции помимо исторических объектов (например, фотографий Роберта Мэпплторпа и Андре Кертеша), представлены произведения, в которых авторы проблематизируют утечку времени. Например, в работе Елены Поповой сад как место личных воспоминаний становится также репрезентантом оппозиции прошлого и настоящего — если в прошлом, в воспоминании место населено, то в настоящем оно пусто, заморожено. Художница обращается к феномену ностальгии, личному, интимному чувству, как к той изначальной точке, от которой можно помыслить прошлое как таковое. В современной гуманитарной науке также можно обнаружить парараллели этому жесту: например, историк Ахим Ландвер в работе «Nostalgia and the turbulence of times» 2018 года указывает на то, что привычное нам чувство настоящего, болезненно отделенного от прошлого, возникло тогда, когда один швейцарский врач обнаружил у своих пациентов тоску по родным краям и прозвал ее «ностальгией».
Еще один важный образ, который подспудно транслирует выставочный проект фонда «Ruarts» — растительный мир как культурно-географический маркер и в то же время как образ мирового единства. Гендерный вопрос также не остается в стороне: вертоград и различные виды цветов и плодов как образы, традиционно связанный с женским началом, в работах художников подчеркивают репрессивный характер традиционной модели двойных стандартов. Важно, что рефлексия на тему сада не обходится без упоминания о жестокости и насилии, о навязанных смыслах и табу — в работах Нобуёси Араки, Маяны Насыбулловой, Ирины Полин, Ирины Петраковой.
Выставка «Все в сад» — не только редкая сегодня возможность увидеть работы иностранных художников, но и многообразная, насыщенная замыслом экспозиция. Кураторская концепция связана как с переосмыслением истории, так и с актуализацией современного контекста. Необходимо отметить, что проект отнюдь не претендует на историческую последовательность или фактологическую полноту. Отсылки к тем или иным практикам и объектам прошлого зритель волен открывать и интерпретировать самостоятельно.
