Скульптор, сын скульптора, из поколения молодых, но ранних, готовых потеснить нынешних титанов ваяния и живописи. Игоря Бурганова не смущает, что его постоянно сравнивают с отцом, создателем знаменитого музея «Дом Бурганова». Семейственность в их деле — залог качества.
На пороге 35-летия Игорь Александрович подводит предварительные итоги своего творчества. Выставка в залах Академии художеств — своего рода дайджест лучших работ Бурганова-художника в широком смысле слова. Накануне VIP-верниcажа, который состоится 15 июля, Игорь поделился с «ВД» мыслями о национальной и привнесенной культуре, о современном облике Москвы и о том, как нам сохранить свои корни.
- Игорь, для вас с отцом скульптурное изображение кисти — своего рода семейный бренд? Вы даже дверные проемы оформили в виде рук...
- Рука — это древнейший образ, выражающий суть человека. Она же — отдельный инструмент. Хотя говорят, что ХХI веке человек больше работает мозгами... В экспозиции я хотел показать, как все проходит через руки, через линии рук. И без хиромантии понятно, что наша жизнь как-то отражается на ладони. Я хотел, чтобы посетитель, проходя через выставочную анфиладу, словно бы шел через свою судьбу.
- Но вы же не станете отрицать, что и в скульптуре Александра Николаевича Бурганова рука тоже — главный герой. Преемственность налицо.
- Ну, хорошо. Будь по вашему — семейный бренд. А что в этом плохого? Что плохого в семейных ценностях и творческих династиях? По-моему, их, наоборот, стоит культивировать. Я окончил классическую школу, затем мастерскую отца... Впрочем, я ничего не копировал. И все, что делаю, идет от моего понимания сути искусства. Эта выставка — попытка взглянуть на свои вещи со стороны, увидеть сходство и различия.
- Давайте о различиях. Когда идешь на «выставку Бурганова», ожидаешь увидеть скульптуру. А тут вдруг ковры...
-Я специально хотел подчеркнуть новую грань творчества и ярче показать именно гобелены. Поставил своего рода эксперимент: можно ли оживить древнейшее искусство? Можно ли создать современную картину-ковер, сохранив традиции ручного ткачества? Ведь что мы имеем сегодня: бельгийские кружева и венецианское стекло везут из Китая. Исконные промыслы отмирают.
-Поэтому и книгу по скульптуре издали?
-Да, популярное пособие. Руководств по живописи и рисунку огромное количество. И люди в целом представляют, как написать картину. А вот как делается, допустим, скульптурный портрет почти никто не знает. Что уж говорить о литье. А ведь это один из древнейших видов искусства, и мы каждый день сталкиваемся с ним на улицах.
- Вот как раз про улицы я и хотел спросить. Я заметил, что в европейских городах все чаще ставят эдакие абстрактные объекты. У нас же — по- прежнему реалистичные памятники знаменитым людям...
И не вы один это замечаете. Московское законодательство таково, что у нас легче построить дом, чем поставить скульптуру. Поэтому и изворачиваются — ставят памятники к юбилеям и датам. Хотя для установки скульптуры повод не нужен. Она — часть среды, как деревья или тротуары. Вокруг нее организуется городская жизнь. Где назначают встречи? У памятника или у фонтана. У нас же целые районы без единого изваяния, без того, что называют «малые архитектурные формы».
- Вы сами в последнее время что-то подобное сделали? - Композиция «Птицы» в Олимпийской деревне. Я как раз и пытаюсь облагородить новостройки.
- Как вы относитесь к арт-рынку?- Сложно. Сейчас говорят о каких-то заоблачных ценах на русское искусство на мировых аукционах. Но среди своих друзей я таких счастливцев, обласканных меценатскими деньгами, не встречал. У нас еще нет прочного интереса к современного искусству. Наших русских художников на Западе не особенно признают. Пускают тех, кто давно вписался в их систему. Вроде Эрика Булатова или Ильи Кабакова, так они уже давно не граждане России...
- А государственные заказы?
- Их очень мало. И это тоже проблема — государство должно не раз от разу, а целенаправленно поддерживать художников. Это и международный престиж, и поддержка своего культурного статуса. В Америке, например, вообще дают налоговые льготы тем фирмам, которые рекламируют «американский образ жизни».
-Зато у нас создаются прижизненные музеи художников...
-Те музеи, о которых вы говорите — Шилова, Глазунова, Церетели, Бурганова — созданы не для конкретных художников, а для пропаганды нашего искусства. В масштабе страны это капля в море. Средняя площадь таких музеев – 300 метров. А сейчас мировая тенденция устраивать культурные центры в 20-30 тыс. кв. метров. В .jpg)
сравнении с Парижем Москва очень бедна музеями — у нас огромные районы лишены музейной культуры. Сейчас я все больше убеждаюсь, что нужно сохранять и охранять свою родовую культуру. Посмотрите, что сегодня происходит — Москва превратилась в многонациональный Вавилон. Здесь живет масса национальностей. Но человек не может жить без культуры. Как результат случается то, что произошло во Франции и Германии — бунты других культур, которые вовремя не смогли ассимилироваться. Возьмите современную Турцию: до прихода турков на этих землях был греческий культ обнаженного женского тела, а буквально через какие-то десятилетия все женщины надели паранджу. Вот сила «другой» культуры. Об этом стоит помнить и сохранять свои корни.
