Лучший художник 2008 года по версии авторитетной премии «Кандинский». Он же — генератор самого большого скандала в галерейной среде. Одни называют его надеждой поколения. Другие ставят у позорного столба как фашиста. Кто такой Алексей Беляев-Гинтовт? Мессия арт-сцены или коварный искуситель? «ВД» решил беспристрастно разобраться, так ли страшен Гинтовт, как его малюют.
«Непревзойденный денди и красавец. Космополит с извращенными имперскими наклонностями. Утонченный клаббер. Художник, страдающий склонностью к большому и страшному». Так писали об Алексее Беляеве-Гинтовте пять лет назад. Тогда его еще открыто не называли фашистом. И тогда же никому в голову не приходило именовать его ведущим мастером арт-сообщества. Относились снисходительно — дитя клубного угара. Теперь на церемонии вручения премии «Кандинский» художник Анатолий Осмоловский (сам бывший лауреат) минут семь кричал «Позор!», мешая свежему призеру получить статуэтку.
То, что раньше казалось андерграундом, игрой для узкого круга лиц и эстетским декадансом, вдруг превратилось в мейнстрим. Одна из самых богатых галерей столицы - «Триумф» - взяла Беляева-Гинтовта под свое крыло. Выставляет его наряду с модными англичанами (Херст, братья Чэпмен). Галерея работает для узкого круга лиц с большими деньгами. Но у нас, как известно, чем более закрытая тусовка, тем больше искушения в нее войти.
В последние два месяца сайт художника (точнее ресурс «Закрытого общества «Доктрина») превратился в один из самых посещаемых. Сторонники и противники оттуда черпают аргументы для спора. Одни вылавливают в манифестах душеспасительние заявления о «победе гармонии над хаосом» и торжества «строительства над разрушением». Другие обращают внимание на фразочки типа «культ героя», «модернисты, практикующие сексуальные извращения». Масла в огонь подлило и недавнее интервью Б-Г о поездке в Цхинвал. Он самозабвенно восхищается оружием на фоне гор (вроде как без него и Кавказ - не Кавказ) и воспевает мужчин «с гирляндой гранат для подствольника».
Мало кто из широкой публики видел картины Беляева-Гинтовта «живьем». В частности, победившую серию «Родина-Дочь». А если бы увидели, не читая манифесты, вряд ли поняли, вокруг чего весь сыр-бор. Это холсты крупного формата, на которых с помощью трафаретов нанесены знаки советских времен: рубиновые кремлевские звезды, профиль Колхозницы от знаменитой статуи Веры Мухиной, марширующие физкультурники на сталинском параде, головы людей с первомайской демонстрации. Уорхоловский модернизм (трафарет) сочетается здесь с церковным и черносотенным колоритом: черное на фоне сусального золота, золото на фоне красного. Все вместе (и Колхозница, и толпы, и звезды) превращаются в поэму об Империи. Но откровенно говоря — в них больше от обоев и декораций, чем идей и смысла.
В начале 1990-х «имперские идеалы» (помесь царского с советским) куда как изобретательней двигали питерские неоакадемисты (во главе с умершим Тимуром Новиковым). Для них тоже «фашизм» не был «нацизмом», а имел итальянский смысл — объединение нации. «Империя» не была сталинскими лагерями, а воплощалась в красоте дворцов и монументальности высоток. Но так получилось, что неоакадемизм - глубоко антирыночный продукт — отцвел вместе с лучшим перестроечным андерграундом.
Беляев-Гинтовт — это имперский академизм для богатых 2000-х. Для олигархов, нефтяных магнатов, для окопавшихся в Думе меценатов. Это живописно воплощенный «День опричника» Сорокина. Игры с пирамидой власти. Понятно, что художник хочет на эту пирамиду взобраться. Ирония только в том, что строителей пирамид и зиккуратов редко знают по именам. А премии им вручают, чтобы раздуть шикарную пиар-кампанию.
