В качестве гида для «ВД» согласилась выступить заместитель директора музеев, арт-куратор Зельфира Трегулова.
Кремль – награбленные сокровища?
Мы с фотографом и Зельфирой Исмаиловной встречаемся у белой Кутафьей башни. Той самой, где в обычные дни стоят многометровые очереди туристов. Сегодня четверг, выходной – людей нет. Через рамки металлоискателей пробегают только сотрудники с удостоверениями. Охрана обстоятельно сверяет наши паспорта с данными в списках – учреждение режимное, и даже музейщики вынуждены принимать военные законы: открывать сумки, вытаскивать ключи и мобильники. «Не напрягает постоянное соседство с Путиным?» - спрашиваю я. «С Дмитрием Медведевым, - уточняет Зельфира, - Такое соседство накладывает, конечно, ограничения. Многие вещи – например, открытие смотровой площадки на колокольне Ивана Великого – нужно согласовывать с комендатурой. Приходится набраться терпения, отправлять бумаги, запросы…».
Мы идем по Троицкому мосту ко входу. «По поводу нашего музея есть одно дикое заблуждения, - сетует замдиректора. - Многие, в том числе журналисты и общественные деятели, считают нас хранителями царских сокровищ, отнятых революцией. Прямо так и говорят – в Кремле все награблено советской властью. Им невдомек, что музей в Кремле возник еще в середине XIX века: когда в 1855 году строился Большой Кремлевский дворец, одновременно появилось, как тогда писали, «хранилище славы предков». Тогда Оружейная палата стала собирать сокровища из царских и частных коллекций. В музейные собрания вошла и Патриаршая ризница, с 1914-го года - все коронационные драгоценности. Музей должен был показывать историю династии Романовых. Кстати, значительная часть «золота-бриллиантов» (то, что сейчас – Алмазный фонд) находится в ведении Гохрана и к музеям не имеет отношения, это часть госказны».
Около Кремлевского дворца
.jpg)
Пока Зельфира развенчивает мифы и предрассудки, мы проходим ворота Троицкой башни. Натыкаемся на ступеньки Большого Кремлевского дворца – железно-стеклянной громады для съездов и концертов. Правда, наш гид переводит внимание на желтые корпуса слева: «Арсенал. Уникальная постройка петровского времени начала XVIII века. В Москве таких почти не осталось – по грандиозности и сохранности. Кстати, пушки, которые расставлены вокруг этого здания – наши. В смысле, музейные. Это трофеи Наполеоновской войны, французские орудия».
«А где же президент? – задаю я вопрос, который волнует половину визитеров. - Можно его в окошко увидеть?» «Точно не в Арсенале – здесь казармы и комендатура. Он дальше – в здании Сената. Уникальный памятник классицизма, между прочим. Кремль тем и интересен, что в нем смешаны самые разные стили. Взгляните хотя бы на Троицкую башню: ее основание и общий вид – от итальянского архитектора XV века, шатер – XVII век, башня восстанавливалась и приобрела украшения в XIX столетии, а в советское время, как понимаете, появились рубиновые звезды».
«Вы упорно не желаете оценивать Кремлевский дворец съездов, - не унимаюсь я - Ведь это же уродство и глупость посреди старины». Зельфира по-музейному сдержанна: «Ну не шедевр, конечно. Когда его возводили, снесли исторические постройки. Но для своего времени – начала 1960-х - это знаковое сооружение. Здесь на XXII съезде Хрущев объявил, что мы, тогдашнее поколение молодых, доживем до коммунизма. На сегодняшний день (после сноса «России») это единственный масштабный концертный зал в центре Москвы для поп- или рок-звезд (хотя Элтон Джон, например, в свое время смотрелся здесь очень пикантно). Вы предлагаете его снести? А что взамен? Очередной новодел еще худшего качества? Лично я всегда против новоделов».
Соборная площадь
Оставляя слева Царь-пушку с Царем-колоколом, попадаем на Соборную площадь – белый плац из хоровода трех соборов, колокольни и Грановитой палаты. «Сколько раз ни бываю здесь, всегда испытываю какой-то подъем, что называется, мурашки по коже, - признается Зальфира Трегулова. - Что тут скажешь – главная площадь, где вплоть до XVIII века происходили все важнейшие государственные события. Здесь какая-то особая энергетика». Видимо, охваченный энергетикой, к нам приближается молодой человек в строгом костюме, представляется сотрудником комендатуры и просит предъявить документы. Три одинокие фигуры в выходной не остались без внимания. Вновь покорно достаем паспорта и пропуска.
Кстати, если бы не госпожа Трегулова, мы не заметили бы дорожку из плит, которая идет от Красного крыльца Грановитой палаты (там, где нависает двуглавый орел) до входа в Успенский собор – по ней царские процессии двигались на коронации.
«Ансамбль площади был заложен при Иване III. Этот царь куда как меньше известен, чем его внук Иван Грозный. А он, между прочим, фигура очень мощная. Можно сказать, первый «западник»: женился на византийской принцессе, пригласил в Москву лучших архитекторов и инженеров Италии. При нем Москва превращается в центр сильнейшего государства: неслучайно тогда же и появилось выражение «Москва - Третий Рим». И главное его достижение - Успенский собор, созданный итальянцем Аристотелем Фиораванти».
То, что итальянец не пришел «в монастырь со своим уставом», а глубоко вникал в древнерусскую архитектуру – бесспорно. Аристотель ездил во Владимир, изучал и копировал тамошний Успенский собор. Зельфира говорит не только о деликатности Фиораванти, но и о его революционности: «Чтобы оценить, насколько новым и необычным был подход итальянца, нужно зайти внутрь. Сейчас вход с западной стороны. Парадный (тот, что выходит на площадь) мы открыть не можем – он не в той кондиции, нуждается в реконструкции». Покорно идем за угол.
Успенский собор: музей в музее
Только переступив порог собора, гид останавливается. Заставляет и нас остановиться: «Чувствуете разницу? Обычно в православном храме, какой бы величины он ни был, внутри довольно тесно и сумрачно Здесь же – светлая, парадная зала. Четыре круглых столпа, которые поддерживают свод, очень изящны, не мешают обзору. На мой взгляд, это чудо инженерного гения. Как нужно было все рассчитать, чтобы в соборе соединились и русская крестово-купольная традиция, и западная – открытого пространства! Вот что такое - талант Возрождения. Не нужно ехать в Италию, чтобы его ощутить». Двигаемся к иконостасу. Рассказ про каждую из икон, которые здесь находились (например, знаменитая «Владимирская») или находятся (по всем стенам - от одного из лучших списков «Троицы» до шедевров иконописца Дионисия) занял бы часы. Госпожа Трегулова это понимает, поэтому постоянно осаждает себя. «Но эту я не могу не показать, - говорит она, подводя нас в левый угол к иконе, размеры которой очень велики, - «Святой Георгий» XI века. Шутка ли дело – иконе 1000 лет. Но какая сохранность и в то же время подлинность! До сих пор ведутся споры, откуда она происходит. Многие считают, что из Новгорода. Но лично я (впрочем, и многие другие специалисты) полагаю, что это греческая икона, из Афона. В любом случае, в мире таких икон – по пальцам пересчитать».
Еще одна примета собора, мимо которой не проходят экскурсии, – тронное место Ивана Грозного, первого из коронованных тут царей. Но меня куда как больше заинтриговал другой момент - трон царя отодвинут от центра к правой стене. Зато прямо по центру - трон царицы. И кто говорит о неравноправии древнерусских женщин? Наверное, собравшимся куда как интересней было рассматривать царицу, чем ее супруга. Впрочем, это моя личная теория.
Чудеса реставрации
Вновь возвращаемся на площадь к двум другим соборам: Архангельскому (усыпальница царей) и Благовещенскому (личная царская церковь). Раковины, украшающие Архангельский храм, – явная примета его иностранного происхождения. Вновь руку приложил итальянец - Алевиз Новый (XVI век). У Благовещенского можно увидеть особый узор «поребрик» (когда кирпичи словно «стали на ребро»). Обычно это примета псковских церквей. До поры до времени считалось, что домовой княжеский собор построили псковичи, но в последнее время первенство отдают москвичам. Наш гид не торопится выдавать общие сведения: «Эти два храма мы сейчас реставрируем. Идет кропотливейшая работа – сантиметр за сантиметром».
В Кремле особый подход к реставрации: ни одного нового кирпича, ни одного муляжа. Все, что сохранилось, нужно оставить и попытаться облагородить. Удовольствие недешевое и небыстрое. Зельфира подводит нас ко входу в Архангельский собор, где можно увидеть плиту с резным узором. На одну эту плиту сил затрачено столько, сколько хватило бы на квартирный евроремонт. «Проблема еще и в том, что мы страдаем от грунтовых вод». Хотя, казалось бы, какие воды на холме – а вот на тебе.
В Архангельском нельзя было обойти царские захоронения: «Все почему-то думают, что останки царей находятся в саркофагах, расставленных по всему храму. Это не так – как всех православных, их хоронили в земле, под церковным полом. А саркофаги появились уже позднее. Главной святыней этого собора испокон века была могила царевича Дмитрия (его тело перенесли из Углича) – она у правого столпа. Многие ищут, где здесь Иван Грозный. Он похоронен за иконостасом, с правой стороны от алтаря. Туристы его могилу увидеть не могут. Ведь перед смертью он принял монашеский постриг».
На пути в Благовещенский собор к нам присоединяется реставратор Татьяна Крашенинникова. Она раскрывает чудеса и секреты реставрации: например, как «шунтируют» стену, чтобы найти там более старые элементы. Получаются такие щели, где видны колонны с украшениями (очень советуем к ним приглядеться). Или как «лечат» драгоценный пол в храме (он похож на яшмовый, но на самом деле - из красного кварца). Буквально по миллиметру подбирают такого же цвета материалы, чтобы залатать выбоины. Что уж говорить о замене оконных рам – их создание и «подгонка» происходит годами. Почти полтора столетия собор не поновлялся и теперь, в условиях, когда каждый рубль на счету (точнее, вне его), затеять реставрацию — почти подвиг.
«Какое ваше любимое место в Кремле?», - спрашиваю я замдиректора. «Наверное, Благовещенский собор. Он ни на что не похож, скромный по размерам, но словно драгоценная шкатулка. Да и сил на него тратится очень много».
О выставке «Генеральная баталия»
«Мы очень ограничены в выставочных площадях. По сути, в Кремле у нас два зала – один в Звоннице, другой – в Одностолпной палате. – рассказывает Зельфира, провожая нас в обратный путь. - В них и откроется выставка «Генеральная баталия». О Полтавской битве 1709 года, изменившей судьбы Европы. Проект уникальный. Его уже показывали в Эрмитаже».
Для многих посетителей Кремль – это, прежде всего, драгоценности. Короны и яйца Фаберже. Между тем, в последние годы выставки здесь одна другой интересней. Все те же королевские коллекции (будь то из Китая или Германии) эффектны по темам и редким экспонатам. «На предстоящей выставке мы покажем, как менялась Европа на рубеже XVII-XVIII веков, расскажем о ее главных политических лидерах. Кроме Петра Первого (будет выставлена уникальная реликвия – весь гардероб императора времен северной кампании), это шведский король Карл XII и саксонский и прусский император Август Сильный. Из Дрездена, Вены из музеев Дании нам доставят редчайшие вещи, связанные с петровской эпохой». Впрочем, и здесь любителям драгоценностей будет чему подивиться: дорогого стоит сапфир в 586 каратов – «нос», подаренный Петром Первым Августу Сильному. Его везут из Дрезденской сокровищницы. Что означает этот нос («оставить с носом», а, может, еще какой-то символ) – разгадывать зрителям.
«Генеральная баталия. К 300-летию Полтавской битвы». Музеи Московского Кремля (Успенская звонница и Одностолпная палата). 10 ноября 2009 — 10 марта 2010.
