Неофициальное искусство возникло в эпоху оттепели и просуществовало до самого начала 1990-х, а затем исчезло – вместе с СССР. Современный зритель привык уже ко всему. Самолет из валенок, татуированные хрюшки, человек-собака на поводке... Тем труднее поверить, что совсем недавно приметой легкомыслия или даже неблагонадежности мог оказаться не только сюжет вполне традиционной картины, но даже сам способ нанесения краски на холст.
Свобода самовыражения всегда отличала холсты Слепышева, отмечающего в эти дни свое 70-летие. Позади участие в подпольных квартирных выставках времени брежневского «застоя», золотая медаль на Всемирном фестивале искусств в Багдаде, шесть лет жизни во Франции. В 1996 году художник вернулся домой, и в каталогах Слепышева снова написано: «Живет и работает в Москве».
Поначалу ничто не предвещало «неформальную» карьеру студента Суриковского института, ученика благополучного советского мастера Александра Дейнеки. Потом были занятия у Артура Фонвизина – главного акварельного лирика послевоенной Москвы. Из художников старшего поколения, которые повлияли на его творчество, сам Слепышев также вспоминает Древина, Романовича и Михаила Соколова. Но на картинах, выставленных теперь в Инженерном корпусе, их влияние практически не заметно.
На этих полотнах фигуры людей и предметы как бы проступают из красочной многоцветной массы, а сюжеты не совсем подходят для нравоучительных «сочинений по картине» из «Родной речи». Красочные пятна, линии и широкие удары кисти складываются то в отвлеченно-романтические «прогулки» и «свидания», то в библейские сюжеты.
