В эти выходные в деревне Николо-Ленивец в 180 км от Москвы пройдет «Архстояние» — самый мощный арт-смотр под открытым небом в России. По количеству зрителей и размаху он напоминает рок-фестиваль. В этом году его куратор — художник Олег Кулик.
Место встречи прежнее — деревня Николо-Ленивец, что на реке Угре. А вот содержание обещает измениться. И все благодаря свежему взгляду скандально известного художника Олега Кулика. «Архстояние» проводится с
Олег Кулик выбран куратором «Архстояния» впервые. Его концепция — радикально-экологическая. «Мы пришли напомнить вам о том, что есть существенное нечто, кроме дел и магазинов. Мы пришли напомнить вам: Земля и Солнце, Планеты и Звезды — живые». Понятно, что фестиваль и до него проводил идеи гармонии человека и природы, но Кулик пошел дальше всех.
В этом году тут будет представлено более 20 объектов. Помимо основной экспозиции программа включает перформансы и мастер-классы. Так что те, кого не испугает дорога, смогут насладиться современным искусством по полной: почти все объекты интерактивны. В них можно зайти, залезть, прокатиться на них.
Мы встретились с Куликом в его квартире на улице Казакова — идеальном помещении для медитаций и размышлений. Он сбрил свою знаменитую, торчавшую во все стороны бороду. И теперь выглядит свежо и молодцевато, будто 5 минут назад вышел из кабинета SPA-процедур. Поначалу я даже подумал, что человек, открывший дверь и предложивший пройти в гостиную, — помощник или секретарь Кулика. Тогда почему в халате на голое тело? Только потом дошло, что это и есть художник-концептуалист. Лично.
Олег, «Архстояние» — это вообще фестиваль чего? Искусства? Дизайна? Архитектуры? Огородов?
Образа жизни! Там почти 500 гектаров. Если ты будешь два дня по ним ходить, то самое сильное впечатление — это не то, что ты увидишь арт-объекты. А само хождение. К реке, на гору, в болото, на дерево, где построен домик. И вот ты туда поднимаешься, тебе налили чай, домик зашатался, и ты постоянно переживаешь необычные состояния. Но очень дружеские. В городе все тропы неприятные: машины, метро, менты, грабители, незнакомые, больные, чихающие, кашляющие. И никакой природы. Моя задача как куратора — разнести объекты как можно дальше и сделать их как можно более загадочными. Чтобы человек долго шел, а когда нашел, вынужден был долго думать: а что же это такое?
Вы делали выставки под открытым небом до «Архстояния»?
Был проект «О прозрачном» в 1991 году, где художники высказывались на тему распыленности искусства в природе. Сквозь произведение искусства нужно было увидеть окружающую среду. Там использовались прозрачные материалы. Мы это все разместили в пионерском лагере имени Гагарина под Москвой. Дима Гутов, кстати, единственный из той группы художников, кто участвует в нынешнем «Архстоянии». Он сделал потрясающую инсталляцию с воланами для бадминтона. Подвесил их на леску, как будто гигант сыпанул горсть. Как звезды, эти воланчики летели. Даже Жириновский приезжал и говорил, что нужно эти воланы купить для офиса партии, потому что идеи прозрачности очень созвучны идеям либерально-демократического движения. Не купил.
А где вам как куратору интереснее работать: в музее или на природе?
В галерее или музее работать более привычно. Есть какой-то фен-шуй: вход, выход, окна. Пространство тебе многое подсказывает. С другой стороны, оно же и давит. Ты должен показать вещь, произвести продукт, и ты чувствуешь внутреннее сопротивление. Есть залы барочные, с какой-то лепниной, есть маленькие, есть гигантские амбары. Ты должен постоянно страдать: то картина твоя маленькая, то большая, то яркая, то неяркая. Происходит такая притирка пространства и работ.
Природа не всякое творчество принимает. Вспомните дачи в Подмосковье.
Есть искусство — квинтэсенция городской жизни, оторванной от реальности. И есть природа — это такое архаическое, привязанное к земным циклам. Как искусство и природа взаимодействуют? А так. Человек, например, приходит, вычищает поляну и ставит идола — утверждает свое «я». Это творчество, которое построено на конфликте. Мне же захотелось, чтобы художники не воевали с пространством, а дружили. Не привлекали внимание к работам, а создавали атмосферу. Не выделялись из природы, а сливались с ней.
Разве принцип «не выделяться» не противоречит сути творчества?
Ничего плохого нет в том, что художник хочет выставляться. Что у него сильное эго, ему нужно проявить свою божественность и талант. Естественно, когда его приглашают на проект, где концепция «не выделяйся, растворись в природе», он все равно подаст это как «я лучше всех не выделился». Мной такое чувство владеет больше других. Как начиналась работа над объектами? Долго-долго ходили по территории. Там есть ров, поляна и холмик. И, например, кто-то из художников говорит: «Мне очень нравится этот холмик. Что, если я проложу вокруг него такую дорожку? Это сделает место очень странным». Или, например, Толик Осмоловский говорит: «Я вот вижу поле. Представляю, что на этом поле окопы. И по полю бегают немцы. И они жуткий страх испытывают, потому что идут русские. Русских нет никаких, но они идут. И немцы переговариваются между собой: русские такие-то, съедят, зарежут, убьют». Он нашел записи немецких генералов, которые говорили про русских уже в плену. И ты вот ходишь по этим окопам и слышишь эти голоса, и не знаешь, куда деться. И думаешь как раз про русскую духовность. Но когда ты подходишь к полю, ты ничего не видишь, только шрам в земле.
А не боитесь, что не все поймут сложные магические смыслы?
Наоборот, я уверен, что люди увидят намного больше смыслов, чем мы закладываем. Я объездил много стран — нет более внимательного зрителя, чем русский. Поэтому все, что надо, гости увидят. А невнимательные пусть наслаждаются свежим воздухом. Ситуация беспроигрышная. Вот, к примеру, «Антизиккурат» (работа Сергея Орлова и Святослава Пономарева). Это что вообще? Это очень важный магический объект. Но кто не понимает, увидит, что это как будто просто мавзолей, зарытый в землю. И в центре у этого мавзолея нет золотоволосого демона в хрустальном гробу, как в Вавилоне. Это был бог Вавилона — Вил. Если вы вспомните, в центре нашей Родины находится зиккурат, абсолютно напоминающий сатанинский трон Вила. И, кстати, обратите внимание на имя: ВИЛ — это же инициалы Ленина! И подобные истории связаны со многими объектами на «Архстоянии». Будьте внимательны.
