Третьяковская галерея в Лаврушинском переулке обновила постоянную экспозицию XVIII века. Так старались сделать все хорошо, что уронили люстру.
Гигантская хрустальная люстра работы Тимура Сажина, того самого, который делал фонтаны со стеклянными деревьями для зимнего сада резиденции президента в Кремле, была такой огромной, что занимала чуть ли не все пространство парадной лестницы. Накануне торжественного открытия ее спустили, вымыли, начали поднимать обратно к потолку — и разбили. Потеря произведения современного искусства оказалась приобретением для посетителей. Лестница теперь выглядит просторной и наполненной воздухом, удобней стало и разглядывать картины на ее стенах. Красную ковровую дорожку сменили на зеленую — помпезность ушла, стало вообще человечней.
Обновление экспозиции вначале затевалось, поговаривают, лишь для банального ремонта — потребовалось обновить покрытие полов, уж слишком оно поизносилось от обилия экскурсий. Но замена паркета стала хорошим поводом перетасовать экспонаты, а также достать из запасников любопытные раритеты. Оформленные по-новому залы вышли весьма удачными. Главная причина — смена концепции.
С 1994 года, когда Третьяковка открылась после затяжной реконструкции, скульптуре XVIII века отводился отдельный зал. Мраморные бюсты Шубина и обнаженные бронзы Козловского неуютно мерзли среди голых стен. Зал популярностью не пользовался. В новой концепции было решено все сделать «по-дворцовому»: в помещениях смешали скульптуру, картины и антикварную мебель — чтобы показать их ровно так, как и показывали их в XVIII веке. Освободившийся зал заполнили картинами академической школы живописи. Экскурсоводы радуются: школы часто заказывают для своих учеников экскурсию на тему мифов и сказок, материала для которой в залах XVIII века было немного. Теперь же есть, где развернуться — на стенах появились «Самсон утоляет жажду из ослиной челюсти» Ивана Чернова, «Товий с ангелом» Лосенко, «Самосожжение Геркулеса на костре в присутствии его друга Филоктета» Ивана Акимова, картина по «Освобожденному Иерусалиму» главы Академии художеств Лагрене и прочие заковыристые сюжеты.
Любителям истории пригодится возможность рассмотреть в натуре известную «Аллегорию на победу Екатерины II над турками и татарами» работы Стефано Торелли — изучить мелкие детали, недоступные в репродукции и поугадывать, кто именно из фаворитов императрицы изображен рядом с ней в пышных невиданных одеяниях. Эта картина раньше жила в фондах из-за своего большого размера. Оттуда же на свет появился редчайший «Граф Орлов после Чесменского боя» неизвестного мастера: прекрасные турчанки вымаливают пощаду у победоносного вельможи.
Скульптура по залам расставлена продумано. Эффектный ход — ставить мраморный бюст персоны возле ее же портрета маслом. Роктовский портрет императрицы соседствует с ее же бюстом Шубина, Алексей Разумовский резца Лебрена — с Разумовским кисти Токке. Бюст Алексея Орлова, правда, почему-то красуется на фоне портрета его брата Ивана работы Рокотова, а собственно мраморный Иван отодвинут к другой стене. Рокотову, кстати, теперь отведен целый зал — наконец он нагнал своих коллег Боровиковского и Левицкого, давно имевших в Третьяковке отдельные помещения.
Постоянные посетители галереи ходят по обновленной экспозиции и с радостью находят новинки среди давно привычных экспонатов. Из фондов достали много интересного, но есть и другие источники поступления. Потомок знаменитой династии И.И. Голицын предоставил для временного экспонирования изображения своих предков работы Алексея Матвеева — известные портреты послепетровского времени. Увы, тропининский «Портрет семьи графов Морковых» повешен на лестнице слишком высоко: хотя люстра его больше не заслоняет, деталей все равно не рассмотреть. Невозможность разглядеть детали картин — единственный упрек, который можно предъявить к развеске. Свет выставлен непродуманно: многие полотна по старинке все также бликуют защитным стеклом, теряются в высоте второго ряда развески или потемнели от времени. Однако атмосфера новых залов, безусловно, более гостеприимна, чем раньше — а прогулка по ним увлекательна.
