В Большом дворце музея-усадьбы «Царицыно» проходит выставка о самом несчастном русском императоре — «Утраченные иллюзии. Павел I. Эпоха и личность».
Выставки про русских императоров делают часто. В прошлом году проектом «Елизавета Петровна и Москва» цикл подобных экспозиций закончила Третьяковская галерея (до этого устраивались про Петра I и Екатерину Великую). Выставка в Царицыно не только заполняет хронологическую лакуну — вдобавок, она ни в чем не уступает проекту Третьяковки, а в чем-то даже его и превосходит.
Неизвестный художник. Суворов пожирает французскую армию. Карикатура. Конец XIX-нач. XX века ГИМ
Главное свойство царицынского дворца — его колоссальные пространства. Это отчасти недостаток — музей никак не может наскрести экспонатов, чтобы наполнить его как следует постоянной экспозицией, и поэтому многие залы до сих пор пустуют и полны эха. Но при устройстве выставок это достоинство: ни один музей в центре города не может себе позволить развернуться почти на десяток залов. Семьсот предметов дали музеи Москвы и Петербурга, госархивы и частные коллекционеры. Любители XVIII века насладятся не только хорошо знакомыми портретами окружения Павла (например, работы Боровиковского), но и порадуются редкостям, кажется, даже не всегда опубликованным. (Особые сокровища, оказывается, таил ГММ А.В. Суворова). Любопытна гравюра с изображением мадам Шевалье, скандальной любовницы Кутайсова и самого Павла, французской актрисы и бонапартистской агентши, которую с треском выслали из России на следующий день после убийства императора.
Изобилие отличных портретов разбавляют бюсты, в том числе шубинские, гравюры, мебель и архивные документы. Среди них можно найти удивительное: например, шифровку от Ростопчина к нашему посланнику в Лондоне Воронцову, выполненную в виде страницы с нотами. Вверху нотных знаков тонким почерком подписана расшифровка. Бумажку предоставил Архив внешней политики МИД — стоит задуматься, какие тайны бережет этот архив до сих пор.
И.-Б. Лампи-младший. Павел I со свитой. 1802 ГМЗ "Гатчина"
Если вглядываться в листочки на витринах охоты нет, можно приобщиться к внешнему блеску эпохи. Вот, например, платье с огромным кринолином одной из дочерей императора. А талия при этом настолько узкая, что ее действительно можно обхватить двумя ладонями. Другая сторона блеска — мужская мода, представленная самыми разнообразными мундирами. Они выстроены на манекенах в витрине в один ряд. Их так много, будто в магазине одежды, и сукно в них всех цветов радуги, от малинового до привычного нам зеленого. Начинаешь понимать, почему выбор типов обмундирования веками составлял основную забаву начальников армий, а мужчины имели возможность оказываться нарядней, чем дамы. В одной из витрин — закладной камень Михайловского замка, в котором он и встретит свою смерть; кирпич этот чисто символический, из яшмы, явно сделанный в ювелирной мастерской.
К некоторым экспонатам сделаны подробные подписи, рассказывающие о роли изображенных людей (жаль, каталог не успели опубликовать к вернисажу). Выставка сопровождается подробными цитатами из воспоминаний Саблукова, служившего при Павле. Они написаны уже после гибели императора, и преисполнены большой симпатии к его трагической судьбе и нелепому характеру. Очевидно, кураторы испытывали к герою экспозиции аналогичную любовь и не старались отразить те стороны его личности и способы управления страной, которые в итоге и привели его к гибели. Такой односторонний перегиб испортил бы своей предвзятостью историческую книгу — но в создании выставки он вполне оправдан. Политику Павла иллюстрируют сами стены. Стройка царицынской усадьбы, где его деспотом-матерью предусматривался и особый дворец для семьи великого князя, после его восшествия на престол была остановлена, а сама усадьба обречена на медленную гибель. 210 лет спустя после смерти Павла реанимированный дворец служит удачным обрамлением увлекательной истории короткого царствования, позволяя и почувствовать дух исторической справедливости, и перенестись мысленно в галантный век.
