Очаровательный музей, который закрыли из-за ремонта почти на 10 лет, в прошлом году, наконец, опять начал работать. Да вдобавок попал в список Капкова — перечень музеев московского Департамента Культуры, которые бесплатно отворяют свои двери каждое 3-е воскресенье месяца.
В эти дни бесплатного посещения — повсюду аншлаг. Однако Музей Тропинина для толп не предназначен. Посетите его в обычный день. Он стоит этого. Чудесные крохотные залы, наполненные духом тропининского времени, пушкинского времени. А также десятилетий до и после.
Вот в розах, лентах, бриллиантах и напудренном парике императрица Мария Федоровна взирает на посетителей с императорской надменностью. А это композитор Алябьев в домашнем халате дымит трубкой с длинным чубуком. Тропининская «Кружевница» стучит деревянными коклюшками. Красавица трагическая актриса Катерина Семенова сидит с обнаженной грудью и диадемой в волосах — играет кого-то из древних. Уютные, но при этом благородные красивые вещи — настоящий Золотой век русской культуры.
Здание музея Тропинина — крохотное. Это бывшая купеческая усадьба, каких много раньше было в Замоскворечье. А осталось так мало. Построенная еще до наполеоновских нашествий, усадьба пострадала в пожаре 1812 года. Потом была отстроена заново и всегда находилась в частных руках, до самых 1960-х — превращения в музей.
Заходишь в особняк — и понимаешь: как-то стесненно жили купцы. Не сравнить с гигантскими графскими усадьбами — Останкино, Архангельское... Вот в тех музеях гулять можно часами.
Здесь так не получится, зато каждая минута — наслаждение. Сворачиваем с Большой Ордынки мимо Храма св. Екатерины на Всполье (отсюда выселили реставрационные мастерские им. Грабаря). Выходим на Щетининский переулок. И вот он — одноэтажный особнячок с мезонином, сияет свежей желтой штукатуркой. Вход в музей — через двор, с заднего фасада. Причем по лестнице, ведущей в нулевой этаж. Спасибо современным строительным технологиям — здесь нашлось место для гардероба посетителей.
Всего четыре зала постоянной экспозиции и два зала для временных — вот пространство, которым располагает музей Тропинина. Это даже не залы — комнаты. Над портретами небогатых московских дворян не вздымаются громадные высокие потолки, как это часто бывает в галереях. Они висят среди старинной мебели, как висели раньше, в какой-нибудь гостиной. И поэтому их лица кажутся нам лицами собеседников, а не удаленных во времени и пространстве предков.
Ощущение присутствия дополняет тщательно подобранная мебель. Золоченые накладки, редкие сорта древесины, потемневшая амальгама зеркал. За граненым стеклом буфета стоят изящные фарфоровые безделушки и тонкостенная посуда. Она украшена аллегорическими изображениями человеческих добродетелей. Например, на сахарнице нарисован барашек и по-французски написано «Кротость». Мебель тоже необычная — вот, например, столик с особой выемкой для цветочных горшков — «жардиньерка». А рядом «бобик», названный так, потому что столешница выполнена в форме выгнутого боба.
В двух залах — картины Тропинина и мастеров его круга. Третий отдан предыдущему поколению, среди портретов там стоят бюсты Екатерины II и Потемкина. Четвертый зал посвящен самым хрупким экспонатам — рисункам и миниатюрам. Вот тонкая акварель Соколова — на ней в изумрудном платье Елизавета Ксаверьевна Воронцова, которой посвятил так много стихов. При взгляде на нее — понятно почему поэт потерял голову. В запертом старинном шкафу — крохотные портреты на кости. Каждый из них сокровище и живописи, и антиквариата.
В выставочных залах экспозиция иногда меняется. Сейчас в одном из залов полотна, расчищенные и отреставрированные в последние годы. Вот портрет пасынка Наполеона, а рядом — внучатого племянника Потемкина. В другом зале выставка более увлекательная, жаль, что крохотная — «Женские образы». Картин — по пальцам пересчитать, но каждый обозначает определенный культурный пласт. Портрет неизвестной изображает стройную женщину 1880-х, возможно, курсистку. Но почему в углу полотна анонимного художника написано «И. Репин»? Возможно, его пытались продать как подлинник еще до революции. Не пропустите автопортрет девушки в голубом платье. Это внучка архитектора Осипа Бове, которому мы обязаны Манежем и Большим театром. Во напряженном взгляде художнице удалось отразить свою судьбу — она была глухой, и поэтому так любила рисование. А на ее столике нарисована фотография офицера — это любимый муж.
Из музея уходишь не только с воодушевлением, но и легким ощущением «голода». Как жаль, что ему не хватает места, чтобы показать остальные экспонаты, спрятанные в фондах. Тем более, что за годы ремонта музей сильно пополнил коллекцию декоративно-прикладного искусства. Жалко представить — в начале ХХI века ему чуть было не отдали здание напротив Пушкинского музея, где жил художник Тропинин. Увы, Илья Глазунов оказался бойчее, и теперь там его галерея. А то бы из блеска западного искусства мы за минуту могли бы попасть в сияние отечественного.
