Увы и ах! Секрет театра, окутанного флером таинственности и ароматом духов, сегодня почти утрачен. Две премьеры этой недели – хороший способ сперва окунуться в атмосферу ностальгии по старому подробному театру… и с новыми силами отправиться на спектакль-эксперимент.
В Мастерской Петра Фоменко дают «Как жаль…» - это для начала. Поставить малоизвестную у нас монопьесу Габриеля Гарсиа Маркеса Петра Фоменко уговорила Людмила Максакова, давно и небезответно влюбленная в его режиссуру. Пьеса Маркеса названная «Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине», представляет собой один нескончаемый женский монолог – на то она и «монопьеса».
Накануне серебряной свадьбы жена по имени Грасиела выплескивает на мужа все боли и обиды, накопленные за 25 лет. Муж безмолвствует… Прелести неравного брака (она из бедной семьи, он – маркиз); равнодушие сына, измены мужа (портрет его любовницы украшает гостиную) и собственный не случившийся роман – весь этот темпераментный (дело происходит в Колумбии!) и довольно сварливый монолог, в котором зрителю отводится роль психоаналитика, не слишком близок Петру Фоменко. Поэтому он делает мужа (Максим Литовченко) этаким чеховским тюфяком, хватающимся за газету как за спасательный круг и называющим супругу «мамочкой». А еще вплетает в действие лохматое, суетливое существо (Степан Пьянков) – то ли привидение, то ли мажордом, заботливо стирающий пыль с портретов предков хозяина.
Темой спектакля становится не тоска по загубленной бездарным браком молодости, а тоска по прекрасному прошлому. Для Петра Фоменко это прошлое – старинный, полузабытый ныне театр, в котором актрисы носили боа и шляпы с перьями, а актеры умели быть импозантными. Жгучая ностальгия по этому театру – обаятельные сцены, в которых Максакова то изображает разочарованную жизнью гранд-даму, то ее же в юности – нелепую простолюдинку в коротком платьице, то танцует с покорным мужем под пристальными взглядами предков, наблюдающих за происходящим с портретов – лучшее, что есть в спектакле. Однако текст все длится, речи Грасиелы становятся все сварливей и изрядно утомляют своим однообразием. Впрочем, в финале героиня замолкает, вновь облачается в боа и шляпу и удаляется под руку со своим многолетним спутником под пение ностальгических скрипок…Так что если вы, как и Петр Фоменко, скучаете по пряной театральности, подробной игре, мерцающему свету и трепещущим тюлевым занавесям – сходите на «Как жаль…».
Другая премьера осени – «Демон. Вид сверху» Дмитрия Крымова – на первый взгляд находится на противоположном от спектаклей Петра Фоменко полюсе. Но это только на первый взгляд. Потому что при ближайшем рассмотрении причудливые образы, возникающие в театре художника Крымова из любого сора (разбросанные по сцене виниловые пластинки и желтые резиновые перчатки в мгновение скрепляются черной изолентой, превращаясь в вангоговские «Подсолнухи»), преисполнены той же ностальгией по великой и ушедшей культуре, что и спектакли Фоменко.
Спектакль начинается с того, что на белую арену театрального зала «Глобус» падает нечто черное, похожее на громадного неуклюжего птенца – таков Демон. Актеры, они же художники – студенты мастерской Дмитрия Крымова в РАТИ, заботливо поднимают его и на веревках подтягивают к потолку. А сами уезжают куда-то вниз, в театральную преисподнюю (есть у восьмиугольного зала Школы драматического искусства и такие удивительные возможности). Вот по белой арене проплывает слайд с изображением шагаловских любовников, их сметают рисованные самолеты с крестами – они летят бомбить старый деревянный Витебск. Но стоит художникам взмахнуть рукой, снять слой ватмана, и вот уже самолеты исчезли. Лев Толстой с длиннющей веревочной бородой уходит из эскизной Ясной Поляны, а после плывет в деревянном гробу над головами рисованной толпы… Черный Гоголь жжет свои «Мертвые души»… Лермонтов в приложенной к его портрету папахе и бурке оказывается женихом на голосистой грузинской свадьбе. А вот и свадьба проплыла внизу, под зрительскими ярусами… Лист ватмана, застилающий арену, меняется. На театральном небе Крымова снова ни облачка. И почему-то упорно кажется, что мы смотрим на него не сверху вниз, а наоборот – лежа на спине и задрав головы. Не верите – сходите, убедитесь сами.
