Амбиции Международного фестиваля имени Чехова распространяются не только на грандиозную гастрольную программу. Готовится специальный проект, на этот раз - премьера оперы Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда» по пьесе Метерлинка.
 
Кроме Чеховского фестиваля, у проекта еще двое крестных: Музыкальный театр имени Станиславского и Министерство иностранных дел Франции. Но отец единственный – французский актер, прозаик, драматург и один из самых ярких режиссеров нового поколения Оливье Пи. Совсем недавно он заступил на пост директора знаменитого театра Одеон, но нам интересен не только этим. Восемь лет назад он уже привозил на Чеховский фестиваль спектакль по собственной пьесе «Лицо Орфея», и тогда грандиозное представление, поставленное во дворе Папского дворца на Авиньонском фестивале, нашло в Москве единственную соразмерную своим масштабам сцену – Театр Российской Армии.
 
На этот раз его новую оперу будут исполнять в уютном зале Музыкального театра. Проект абсолютно уникален: изысканная история страсти не ставилась в России много десятилетий и теперь объединит франко-российскую команду высочайшего класса. За пультом мировая знаменитость дирижер Марк Минковски, декорации неизменного художника постановок Пи - Пьера-Андре Вейца. Оливье Пи дал для журнала «Ваш Досуг» эксклюзивное интервью.
 
Оливье, насколько «Пеллеас» актуален сегодня?
Совсем не актуален! И не имеет ничего общего с современностью. Зато имеет много общего с вечностью. Произведение уже в момент создания в 1902 году ни на что не было похоже. Нет явления или социальной проблемы, которые можно было бы ассоциировать с ним. Во Франции оно считается мифическим: во-первых, потому что осталось не так много французских опер, написанных в ХХ веке, во-вторых, вокруг него всегда было много споров – и в момент создания, и по сей день. Многие французы просто ненавидят «Пеллеаса».
 
Но вы охотно согласились взяться именно за эту оперу…
Очевидно, что рано или поздно я бы все равно поставил «Пеллеаса», учитывая репертуар, с которым работал прежде - шесть или семь романтических опер и одна современная. При этом я никогда не ставил, например, опер барочных или итальянских.
 
В спектакле, который покажут на Чеховском фестивале, главные партии исполнят артисты из Франции. Но в постановке заняты и российские певцы. Каковы ваши впечатления от работы с ними?
С точки зрения профессии, я не вижу никакой разницы между французами, шведами или русскими. Есть разница между человеческими индивидуальностями. Российские певцы, которые заняты в нашей постановке, работают так же, как и французы, правда, немного больше, поскольку им приходится оттачивать французское произношение - «Пеллеас» построен на речитативах, и речь слышна очень отчетливо. Но я удивлен успехами русских, и надеюсь, что на премьере франкоговорящая публика не поймет, что они – не французы.
 
Вам легче работать с оперными певцами или с драматическими актерами? 
Оперные певцы, как правило, такие же блестящие актеры, как и драматические. Но работать с ними всегда легче, они более дисциплинированные и гибкие. Хотя и не могут репетировать по 8 часов – чтобы сохранить голос они не должны петь больше 4-5 часов в день. Зато, в отличие от актеров, певцы всегда знают свои партии и приходят подготовленными, поэтому постановка оперы занимает меньше времени – 5-6 недель.
 
После вашего отъезда «Пеллеас и Мелизанда» останется в репертуаре Музыкального театра ?
Не знаю. Возможность осуществить ту же постановку с российскими певцами обсуждалась. Срок еще не оговорен, может быть, это случится в ноябре. Я должен буду вернуться, но и у меня, и у театра есть расписания, совместить которые довольно трудно.
 
Вы в Москве уже в шестой раз. Что вы не любите в российской столице?
То, что она превращается в город, который можно спутать с любым другим. Еще десять лет назад этого не было. Сегодня среди рекламных щитов и дорогих магазинов порой возникает ощущение, что прогуливаешься по Берлину или Вене. И в Париже иногда возникает такое же ощущение – в некоторых кварталах, «раздавленных» деньгами. Современная российская архитектура довольно уродлива. Париж в этом смысле лучше защищен законом. В Москве мне нравятся строения эпохи сталинизма, такие, какой была гостиница «Москва» - это часть истории.