Большой театр закрывает сезон. Обходиться без него будет труднее, чем без горячей воды. Это минус. Афиша финальной недели очень привлекательна. Это плюс.
А в «Золушке» после перерыва, вызванного травмой, выходит чистокровный принц Дмитрий Гуданов. Это уже по разряду восклицательных знаков.
Премьер Большого балета ответил на вопросы «ВД».
Что произошло на том апрельском «Лебедином»? Из зала казалось, что вы заканчиваете спектакль в полуобмороке.
Не хочется об этом вспоминать. Вообще-то боль – это часть профессии, но чтобы она отправила тебя в нокаут… такого со мной не случалось. Даже не помню, как довел спектакль до конца. Помню, как стоял в кулисе и боялся выйти на сцену – смогу ли потом с нее уйти?
Ну ладно, это все позади. Спасибо потрясающему врачу Алексею Александровичу Балакиреву, который поставил меня на ноги (в буквальном смысле) за достаточно короткий срок, так что в июне я уже вышел в «Шопениане» А теперь - «Золушка», которой я ждал целый год.
«Золушка» относится к балетам, в которых музыка «больше» сюжета. Насколько постановке Большого удалось преодолеть этот дисбаланс?Мне кажется, спектакль дает абсолютно «незамыленное» прочтение, не разрушающее и не игнорирующее фантасмагоричность музыки Прокофьева.
В нем есть и шалость, и даже хулиганство, но есть и космичность, возможность оторваться от земли, почувствовать любовь, которая происходит за пределами быта – в мечте, в волшебной реальности.
Что в прошедшем сезоне стало главным для вас лично?Конечно же, премьера Misericordes Кристофера Уилдона. Это хореограф новой волны, очень востребованный и признанный на Западе и впервые ставивший в России. Его балет мистичен, загадочен и вроде бы бессюжетен (хотя сам Уилдон сказал, что это самый сюжетный из его спектаклей).
Мне он дорог тем, что ставился на меня, - в балете далеко не всем звездам доводится работать с постановщиком в таком соавторстве. Это всегда очень ценный опыт, так что я считаю, что в этом сезоне мне повезло.
