С 12 по 14 июля в Театральный центр имени Вс. Мейерхольда приютит фестиваль-кочевник «Русская сказка». Родился он из совместного поиска авторского театра «Эскизы в пространстве» и актрисы Ксении Орловой, ставшей еще и куратором фестиваля. Режиссером «Русских сказок» приглашена Яна Тумина. Ольга Ковлакова поговорила с участником лаборатории, сценографом, одним из основателей театра «АХЕ» - художником Павлом Семченко, чтобы лучше понять из каких корней растет визуальная составляющая проекта.
Театру «АХЕ» уже около 30 лет. И это не только два бессменных участника, Вы и Максим Исаев, но и большое количество людей, сотрудничавших с вами раньше и сейчас. Какой критерий отбора в «АХЕ»?
— Основной критерий – «плодородность» человека.
Меняются ли ваши взаимоотношения с соавтором Максимом Исаевым с течением времени?
— Развитие у нас шло, как мне кажется, индивидуально. Мы не смешались, как вино и молоко. Мы скорее масло и вода, которые нельзя смешать.
Есть ли у Вас проекты, которые Вы создали как куратор?
— Нет. Может, если только фильмы… Чаще меня провоцируют, приглашают. Я приглашаю товарищей, а вместе мы провоцируем зрителей.
Как случилось, что Вы стали сценографом проекта «Русские сказки»?
— В проект меня привлекла Яна Тумина. Я знал, что есть коллектив «Эскизы в пространстве», знал Ксюшу Орлову, но ничего конкретного. Это абсолютное доверие к Яне. Имея шлейф прожитых лет и сделанных вместе спектаклей, мне интересно с ней поработать .
Почему Вы пригласили художником по костюмам Анис Кронидову, а не разработали их сами?
— Это Янина воля, она же режиссер. И у Анис очень интересные работы. Я считаю, что человеком возрождения быть хорошо, но не всегда верно.
Павел, Вы часто проводите мастер-классы. Вы уже чувствуете себя педагогом, учителем?
— Как раз нет. У меня отрицательный педагогический талант. Я глубоко верю, что нужно понимать и любить людей, которых ты учишь. Это серьезный акт. У меня есть опыт, но я сам еще продолжаю учиться. Лаборатории эти я рассматриваю как совместное переживание. Всегда хочется, чтобы ученик пошел дальше учителя.
Есть ли те, кого Вы можете назвать своими учениками?
— Опосредованно, возможно, да. Но называть не буду. Это можно понять по тем мимолетным упоминаниям, которые периодически мелькают в интервью или в рецензиях на спектакли. Говорят: «Вот это АХЕ».
У вашего названия «АХЕ» четко закрепленный смысл или он меняется со временем и вообще вариативен?
— Вариативен. Как рассказ анекдота из уст в уста. Вообще хочется приблизиться к отсутствию смысла. Это явление природы или театра. Искусства. Беспредметность.
Какое основное качество, на Ваш взгляд, определяет художника?
— Художник или артист должен быть наблюдательным. В ситуациях, когда меня принимают за педагога, я настойчиво предлагаю быть наблюдательными. Весь окружающий мир можно описать как комбинацию предметов или явлений. И между ними выстраиваются связи как главные, так и второстепенные. Одно дополняет, а другое противоречит. В каком-то смысле, мы приравниваем себя к творцу, который может изменять эти комбинации своей волей.
Вам ближе предметный мир природный или рукотворный?
— Здесь нет четкой черты. Муравьи строят муравейники, грибы прорастают сквозь асфальт. Созидают они или просто выживают? Это способ жизни – пробиться через асфальт. Всегда можно увидеть волю органической жизни над неорганической.
Если говорить об уличном театре, то что Вам ближе «лэнд арт» или «стрит арт»?
— Любой, кто занимается уличным театром, знает, что это совершенно другие энергии. Важен процесс, а не то какая атрибутика: урбанистическая или природная.
Ваш театр скорее ритуальный. Как Вы думаете, есть ли в нем драматическая составляющая?
— Когда играешь в ритуал, сам процесс существенен тем, что происходит. Процесс включения и есть результат. А когда есть драматическая составляющая, точка «а» и точка «б», то это уже другие законы. Но эти процессы могут быть соединены и мне одинаково интересно этим заниматься. В любом случае, у АХЕ и в драматическом действии будет присутствовать ритуальность, сакральность. Это же интересно почему человек умеет разговаривать и любит смотреть на звезды.
А возможно, что на спектакле у Вас не случится нужного состояния?
— Мне интересно в этом состоянии находиться, оно для меня более комфортно, чем какое-то другое. Эту реальность я предпочитаю бытовой реальности. Это удовольствие, упражнения во время которых ты обретаешь свою суть как человек и как художник. Кто-то другой доводит себя до состояния просветления, единения с космосом различными практиками.
У «АХЕ» был период подобных практик?
— Нет. Только опосредованно, через встречи с людьми, которые этим занимаются. Мы особо не погружались, а создавали свои псевдо-практики и псевдо-ритуалы.
Это идеологический отказ от подобного опыта или лень?
— Скорее второе.
Ощущение своего стиля произошло сразу или это кристализация длительного опыта?
— Время, опыт… Но процесс еще не закончился.
Расскажите о своем последнем доме – площадке «Порох» на Заводе слоистых пластиков.
— Замечательно, что здесь мы можем делать то, что хотим. Это норка с интересной геометрией. Кроме того, приятно, что это территория действующего завода. Только хорошо бы добавить технических средств.
Что интересного можно ждать от «АХЕ» до конца 2019 года?
— «Сказки», «Состав Мира» , «ПраРабле», совместный с польским театром KANA проект «Seat down tragedy».
