Спустя 25 лет, на Международном фестивале им. А.П. Чехова, режиссер Робер Лепаж возобновил свой спектакль «Семь притоков реки Ота». В разное время этот спектакль длился то 3, то 5 часов, но Москве досталась полная, 7-часовая версия. Кажется, что провести весь день в театре — занятие, пригодное для очень больших поклонников театра, однако спектакль дружелюбен и во многом рассчитан на широкую публику, он зрелищен и драматургически прозрачен, погружает в медленный созерцательный темп, который если удастся словить и позволить потокам реки Ота нести себя по течению, неминуемо приведет к яркому финалу.
ВЗРЫВ СРЕДИ ЗЕРКАЛ
Все начинается ранним августовским утром 1945 года, когда несколько килограммов урана, сброшенного на Японию, изменили ход человеческой истории. Пятьдесят лет спустя жизненная сила Хиросимы поражает: город, в котором само выживание казалось немыслимым, воплощает идею возрождения.
«Семь притоков реки Ота» Лепажа и театральной компании «ExMachina» делают Хиросиму буквальным и метафорическим местом для театрального путешествия сквозь последовавшие за трагедией полвека. Семь притоков — это не столько аллюзия на 7 смертных грехов, как можно подумать, а скорее зеркало, в котором кажущиеся противоположности — Восток и Запад, трагедия и комедия, мужчина и женщина, жизнь и смерть — раскрываются как отражения одной и той же реальности.
Зеркала — повторяющийся мотив спектакля: от ручного зеркала, которым девушка показывает свое изуродованное лицо, через зеркальные фотокамеры, до воспоминаний о детстве, проведенном в нацистском лагере, которые проступают как бесконечный регресс зеркальных отражений.
Лепаж рассматривает взрыв не столько как конец эпохи и крах человечности, сколько как начало нового: смешения культур, стирания границ, осознания, что различия ничего не стоят, перед лицом смерти мы все одинаково беззащитны, даже если и относимся к смерти по-разному.
СОЗЕРЦАНИЕ КАК СПАСЕНИЕ
По драматургическому устройству спектакль Лепажа — театральная сага, которая складывается из семи актов. Символическим центральным элементом работы становится взрыв атомной бомбы. Однако зримо это событие не акцентируется, спектакль попутно рассказывает историю чешского художника, чье детство было отмечено его пребыванием в нацистском концентрационном лагере Терезиенштадт и который умер в Хиросиме на берегах реки Ота. К темам гибели от атомной бомбы и в концентрационных лагерях добавляется тема смерти от СПИДа, единственное спасение от которого — самоубийство. Главное, что восхищает в этой работе, что, рисуя на сцене так много картин, полных горя, онкологических заболеваний, лагерей Гитлера и эвтаназии, режиссер всегда оставляет в центре идею выживания, заражающую энергией. Хиросима всегда остается символом возрождения, а не разрушения.
Не все семь актов проходят ровно. Это определенно тот спектакль, финал которого придется заслужить. При просмотре не возникает вопросов, что происходит, Лепаж следует традиции драматического театра, все происходящее ясно. Вопрос же может возникнуть — при чем тут это? Действительно, пытаясь говорить обо всем многообразии, очень легко скатиться в разговор ни о чем конкретном. Спасает от этой напасти метод, которым режиссер рассказывает свою эпическую историю.
Погруженные в театральный контекст зрители без труда узнают элементы, которые Лепаж заимствует из театра Но, театра Кабуки и кукольного театра Бунраку. В спектакле о Японии они уместны, хотя ценители традиционного японского театра могут обоснованно заметить, что эти вкрапления манипулятивны и все равно сохраняют западноевропейский догмат, словно западный человек решил применить все лучшее, что разглядел на поверхности культуры Востока. Эти безрадостные мысли отгоняет именно суть, которую Лепажу удалось ухватить очень точно, — размеренное, неспешное созерцание. Иными словами, вы смотрите зрелищный, технологичный западноевропейский спектакль о проблемах западноевропейского общества второй половины XX века, но в его центре — по-восточному мудрое и полное экзистенциальной грусти любование жизнью и течением времени. Сочетание, которое определенно стоит испытать на себе.
ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВЗРЫВА?
Главная идея спектакля лежит на поверхности. Предлагая подробное, многочасовое наблюдение за бичами конца XX века, Лепаж ставит публику перед осознанием простого факта — мы все выжили при Хиросиме. Та трагедия случилась с каждым из нас. Это не локальный взрыв, а общечеловеческое событие, разделившее мир на до и после.
Гуманистическая функция у спектакля безупречна. Вопросы же вызывает тематическая актуальность. Зачем нужно возобновлять спектакль на подобную тему, спустя четверть века? Дискурс в нем устарел. Технологические решения выполнены со вкусом, но тоже не принесут поклонникам «позднего Лепажа» привычного «вау-эффекта». Разумеется, сегодня Лепаж пребывает в том статусе, когда может позволить себе любую прихоть, но к середине спектакля начинает казаться, что это возобновление несет больше театроведческую ценность: ты можешь увидеть театр прошлого в настоящем, и не в записи, а с живой энергией, благодаря которой можешь кожей ощущать его течение, и любоваться его ламповостью, его неспешностью, его наивностью.
Актерский состав спектакля подобран идеально. Вновь, как часто бывает в эпических полотнах Лепажа, исполнители играют несколько ролей, но понимаешь ты это, лишь когда они выходят на поклоны, и становится очевидно, что артистов куда меньше, чем было героев. Видно, что Лепаж работает с ядром завсегдатаев, которые понимают природу его театральных квестов с полуслова.
А уже после финальной овации вы вдруг осознаете парадокс: именно технологичными средствами режиссер рисует картину технологического опустошения, сквозь которое смогла пробиться жизнь в виде традиционного японского театра, который многие считают «давно умершей традицией».
В конечном итоге, спектакль порадует в первую очередь театральную публику. Тех, кто солидную часть жизни проводит в театральных залах, будут восхищать и ловкое прикосновение Лепажа к сложным темам, и его природный инстинкт знания, как придумать сцену и дать каждому исполнителю выявить свои сильные стороны. Именно чувством театральности, помноженным на восточную созерцательность, Лепаж, среди набора потенциально диссонирующих сцен и картин, создает гармонию единого потока «Реки Ота». Потока, который несет жизнь даже туда, где, казалось бы, все должно было обернуться смертью.
