На фестивале Нового Европейского Театра NET показали спектакль испанской актрисы и режиссера Анхелики Лидделл «Ребро на столе: Мать».
На сцене — шесть фигур, задрапированных в простыни, и сидящая рядом женщина, оплакивающая недавно умершую мать. Веселые цветочки на простынях отсылают к кровати, как к последнему пристанищу умирающего, а сцена в целом напоминает о кладбище. У зрителей есть от пяти до десяти минут, чтобы привыкнуть к образу, созданному Анхеликой Лидделл. Мужчины с расписанными звездами торсами проносят девочку во гробе, за ней без передышки следует третья, четвертая картина и вот уже вокалист Ниньо де Эльче размахивает головой недавно освежёванной свиньи, оставляя влажные следы на сцене. Не случайно спектакли Анхелики Лидделл сравнивают с работами художников. Возникает ощущение, что живые картины автор предпочитает привычному делению спектакля на сцены и акты. Процесс создания символического ряда становится театральным действием. То, что церемония и ритуал у Лидделл вынесены на первый план, а центром спектакля является личный опыт, — роднит ее практики с акционизмом. Получив два образования, драматургическое и психологическое, Анхелика Лидделл соединяет поэзию с анализом личности. Беря на себя роль объекта в собственных изысканиях.
В спектакле «Ребро на столе. Мать» Лидделл обращается к обряду прощания, искупления и примирения с демонами, выступающими из темноты нашего сознания с уходом близкого человека. Спектакль открывается и закрывается цитатами из книги Фолкнера «Когда я умирала». По сюжету, семья фермеров везет хоронить мать в другой город, путешествие и возращение к привычной жизни из-за бездорожья затягивается на десять дней. Эти долгие похороны противопоставлены стремительности испанского обряда, занимающего сутки и сворачивающего в клубок чувства, которые Лидделл пытается разделить на длинные нити. В первую очередь это чувство вины. Обращаясь к понятию греха, исупление и жертвы Лидделл раматривает католическую традицию и требование старого мира к женщине. «Ребро», вынесенное в название спектакля тот материал из которого Бог сотворил женщину, а вина основа религиозного учения. После сцены похорон материя, ангелы или грайи, воплощающие культурные и религиозные традиции, требуют от дочери «жертвы» — детей, которые продолжат круг рождения и смерти. У Лидделл детей нет и, чтобы искупить этот грех, она проводит на сцене ритуал — эмпалаос. Мать Анхелики Лидделл родом из Эстремадуры, места известного тем, что на страстной неделе здесь можно увидеть людей, примотанных к посоху 80-метровой веревкой, так, чтобы повторять форму креста. Этот путь в путах и есть эмпалаос. Мужчины молча идут по улицам с лицами, закрытыми покрывалами, венчаемыми терновым венцом. Из-за причиняемого вреда здоровью (а обряд мучителен и может привести к серозным последствиям) он был запрещен, но чудом сохранился до наших дней. Его повторение на сцене заставляет задуматься над тем, что это — религиозный экстаз или аутоагрессия, призванная заглушить физической болью душевные страдания.
Может ли традиция, требующая от человека мучений, быть законом или стать Богом? Каким бы мрачным не был театр Анхелики (его название «Atra Bilis» переводится как «черная желчь» — шутливый термин, применяемый Гиппократом для описания суицидального и меланхоличного темперамента), в финале Лидделл приходит к мысли, что Бог есть любовь. Очевидная и поэтому часто забываемая сентенция. Лидделл находит выход из круга осуждения в казалось бы враждебно настроенной риторики, напрямую обращаясь к Библили. Плоть свиньи, обнажённое тело беременной женщины — все это иллюстрация к притче о том, как Иисус освободил человека от демонов, перенаправив их в свиней. Так и самопрощение освобождает нас от душевных страданий, позволяя примириться с живыми и мертвыми. Спектакль Лидделл — практически психотерапевтический, несмотря на то, что создан в мрачной эстетике Эль Греко, сумевшего соединить в полотне «Погребение графа Оргаса» высокое и низкое, людей и святых, семейный портрет и икону.
