В Мастерской Петра Фоменко 11 декабря состоялась премьера по пьесе Дмитрия Данилова «Путь к сердцу». Режиссер Алексей Кузмин-Тарасов, художник — постановщик Ася Скорик. В основе спектакля история безымянного героя, которого играет Игорь Войнаровский. Ночью на своей кухне он рассказывает зрителям об отношениях со своей любимой женщиной и о том, как в его жизни появилась итальянская кухня. Специально для «Вашего досуга» Екатерина Авдеева встретилась с режиссером и узнала подробности о премьере.
Почему ты выбрал пьесу «Путь к сердцу», что для тебя было в ней интересно? Ведь до этого ты поставил в «Мастерской Петра Фоменко» другую пьесу Данилова — «Сережа очень тупой». Это история о том, как что-то абсурдное вторгается в реальность обычного человека и о том, как он с этим взаимодействует? Есть ли в новой пьесе Данилова что-то созвучное с предыдущей историей?
Мне нравится Данилов своим странным абсурдизмом и тем, что в то же время он очень точно пишет про нас сегодняшних. Мне предложил эту историю Евгений Борисович Каменькович. В этом тексте меня сразу зацепили детали, а потом из них сложилось целое. Мы проходили разные стадии принятия того, что это будет все-таки драматический спектакль, а не опера.
Как ты выбрал актера? Почему именно Игорь Войнаровский, было ли это решено сразу или рассматривались и другие варианты?
Игорь очень хорошо поет, и когда изначально замышлялась опера — выбор был очевиден. А потом я подумал, что классно сделать так, чтобы человек, про которого все знают, что он прекрасно поет и что он комедийный актер, сыграл бы сложную драматическую роль. Это же здорово. Игорь согласился. Кроме того, музыка, которую нам предлагали не отвечала задачам, заложенным в тексте, и мы поняли, что в ней просто нет необходимости. Три месяца мы работали над спектаклем… Мне было интересно вместе с Игорем разбираться, как герой пьесы относится к смерти, ведь для него в какой-то мере понятие смерти нивелировано и отодвинуто… Конечно же, с одной стороны, он понимает, что все плохо, и женщины, которую он любил всю жизнь, нет, а с другой — кто её знает, может, она его все-таки обманула. Она же говорит ему: «У меня есть возможности комфортного умирания».
Как ты думаешь, почему героиня все-таки ушла от мужа? Не хотела, чтобы он видел, как она умирает или по другой причине?
Да кто знает, почему она ушла. Разве мы всегда это понимаем? Я думаю, она ушла, потому что так надо. Как в пьесе — она всегда поступала так, как надо. Мне кажется, это единственный правильный ответ. А каждый уже ответит для себя, и этот ответ будет важнее моего, будет личным и субъективным.
Она же сама по себе очень странная и необычная.
Да, она классная. Он же хотел все время чего-то другого, а получил в итоге то, что получил и выжил. Не было бы у него этой итальянской готовки, которую она придумала, он бы, наверное, не выжил.
То есть герой искал лучшей жизни? Зачем он пытается заслужить ее одобрение?
Он пытался «применить» к ней все возможные стандарты нашей жизни, которые мы пытаемся использовать. Чего нам не хватает для счастья? Мы думаем: вот есть у нас любимый человек, но ему не хватает того-то и того-то, и нужно с этим что-то сделать. А ей ничего не нужно. Название «путь к сердцу» такое понятное, но оно становится в интерпретации Данилова не таким уж банальным. Найти путь к сердцу — это значит найти ключ к человеку, понять, как с ним правильно общаться, как с ним разговаривать. Поиск этого ключа подталкивал героя на все его действия… Когда мы стали копаться в этой истории, она становилась для нас все интереснее и интереснее.
В спектакле вы вместе с художником Асей Скорик создали интересное пространство. Герой передвигается между папками, файлами-воспоминаниями, но кроме того, там есть кубическая вращающаяся конструкция, куда он постоянно возвращается. Что это за место и что оно значит для героя?
У нее несколько функций. Это и портал, и место, где он чувствует себя нормально, и место, где он чувствует себя ближе к ней, и процессор компьютера. Мы же все себя чувствуем в коробочке. У нас в квартирке мы себя чувствуем хорошо, нам бы за рамки коробочки не выходить бы вообще. А нет, здесь надо. Для него это безопасное место. Он там погружается в воспоминания, где может с ней соприкоснуться и войти с ней в контакт. Это такое многофункциональное пространство… Еще заложено несколько смыслов — но не хочется их раскрывать заранее…
Он же и готовит там. Там, внутри, с ним происходит та самая поэзия готовки.
Да, мы решили не готовить на сцене. Хотя в самом начале это казалось очевидным решением. Но это же не про готовку… Хотя блюда так или иначе появляются. Нам казалось, что, если он будет готовить на сцене — это будет сбивать градус. А если всё делать подробно — то это не должно быть быстро. И спектакль растянулся бы на часы…
Да, особенно в сцене заморозки панна коты. Пять часов без единой реплики.
Это был бы офигенный спектакль. Но, на мой вкус, тогда либо делать так, либо этого не делать совсем. Поэтому мы решили «процесс приготовления блюд» именно так.
Как вы работали над спектаклем? Изначально это был твой жесткий режиссерский рисунок или свободная общая работа?
Я перестал работать с жестким рисунком.
В какой момент?
В момент, когда я понял, что жесткий рисунок могу развести за пару дней. Можно постановочную репетицию сделать и сказать, где кому стоять и как говорить. Я же с Игорем работаю, мне было интересно, мы искали вместе…
Как тебе работалось с Игорем Войнаровским?
Хорошо! Всегда нужно срабатываться и притираться, но с ним очень хорошо работать.
Правда удивительно видеть его в такой роли, он в этом спектакле абсолютно другой.
Да, и это мне прямо нравится. Самое главное, что и ему это нравится.
Есть ли у тебя сейчас универсальная формула театрального языка?
Нет. Она всегда разная. И это классно. Тебе каждый раз здорово заново начинать, когда ты не знаешь ничего. Со мной очень многие спорят. Просто есть, наверное, чувство, что надо прислушиваться к сегодняшнему дню, и за счет этого будет рождаться язык. Главное, не потерять этот слух. Для меня это важно.
Читайте также
