В Электротеатре Станиславский без должного шума вышла крайне интересная премьера — опера Александра Белоусова «Книга Серафима» по «Книге Тэль» Уильяма Блэйка и роману Федора Достоевского «Бесы». Поэзия безумия встретилась с философией зла и родился новый, очень человечный и любопытно организованный музыкальный спектакль, испытывающий этику разными формами девиации.
Поэзия Блейка изначально музыкальна: она пронизана темами и мотивами.
Самым важным элементом творчества Блейка остается глубочайший, бушующий внутренний мир, который критики окрестили «безумием». Перенося его произведение в сценическое пространство детской площадки, композитор и режиссер Александр Белоусов словно подчеркивает слова Жоржа Батая, который писал: «Настоящий поэт чувствует себя ребенком в окружающем мире; он может, как Блейк или как ребенок, быть совершенно здравомыслящим, но ему нельзя доверить управление делами. Поэт вечно остается несовершеннолетним — отсюда — разрыв, проходящий между жизнью и творчеством Блейка. Блейк не был сумасшедшим, но всегда ходил по краю безумия».
Конечно, в произведениях Блейка можно обнаружить неуравновешенность, но это только при поверхностном взгляде. Игнорирование принятых правил, выпадение из общих рамок – еще не есть безумие. Картины и стихи Блейка – это не просто плод его больного воображения, это все человеческое, все общее, в какой-то степени трюизмы, представленные сквозь призму блейковского видения, с помощью его стиля. Настоящий поэт не волен в своем творчестве, ибо его свобода состоит не в собственном произволе на основе умственных желаний, а в свободном желании, открытости принять импульсы бытия, где все силы подвижны и пребывают во внутренней гармонии.
Эту гармонию Белоусов взял за основу своего театрального произведения и нанизал на нее исповедь Ставрогина о Матреше из «Бесов» Достоевского.
Матреша — 14-летняя (в другом месте сказано — 10-летняя) девочка, дочь «мещан из русских», у которых Ставрогин снимал комнату для свиданий с любовницей. Матреша ему прислуживала и убирала у него за ширмами. «Она была белобрысая и весноватая, лицо обыкновенное, но очень много детского и тихого, чрезвычайно тихого...» Ставрогин задумал пощекотать свои нервы и однажды, когда родителей девочки дома не было, «приласкал» ее. «Я опять стал целовать ей руки, взяв ее к себе на колени, целовал ей лицо и ноги. Когда я поцеловал ноги, она вся отдернулась и улыбнулась как от стыда, но какою-то кривою улыбкой. Все лицо вспыхнуло стыдом. Я что-то все шептал ей. Наконец вдруг случилась такая странность, которую я никогда не забуду и которая привела меня в удивление: девочка обхватила меня за шею руками и начала вдруг ужасно целовать сама. Лицо ее выражало совершенное восхищение. Я чуть не встал и не ушел — так это было мне неприятно в таком крошечном ребенке — от жалости. Но я преодолел внезапное чувство моего страха и остался...». Сразу после случившегося Матреша поняла–осознала, что совершила «неимоверное преступление» — «Бога убила». Через несколько дней она повесилась по сути на глазах Ставрогина и тот ей не помешал, лишь смотрел-наблюдал перед этим за красным паучком на листе герани, который потом будет мучить его воспоминаниями.
На стыке поэзии Блейка и ужасающей прозы Достоевского Белоусов обнаружил особое эстетическое и акустическое пространство бытия.
Обращаясь к постижению мира художественными способами, Белоусов не ищет неясного, отражения ради отражения, он наблюдает за тонкостями, пытается увидеть мир более четко, узнать человека в нем и обнаружить глубинные и не всегда видные моменты бытия в человеке.
Сцена представляет собой типичную детскую площадку в российском дворе. Дети играют в классики и скакалки, бабушки на скамейке причитают, а вокруг царит атмосфера упадка и беспросветного будущего. Почти все объекты на сцене подзвучены. Даже пол сцены — это большой и подзвученный пласт металла, эхом разносящийся на переферии музыкальной ткани. Пожалуй, самое большое достижение Белоусова, что он с легкостью делает заметным «безмолвное зрительное эхо вещей».
В итоге, спектакль цепко схватывает силу вкрапления «людского» зла и безумия в жизнь человека. Зло приобретает онтологическую основу, но лишь в лице человека, лишь за счет торжества его рассудка как мнимого «гаранта безопасности». Сочетаясь с прозой Достоевского, поэзия Блейка нападает на добродетель и милосердие, рассматривая религию, как источник слез и страданий. Добро в спектакле пассивно, неестественно, навязано, лишено творчества и, по сути, мертво. А вот зло, напротив, обладает способностью к действию, является условием развития мысли и движения духа. Оно свободно от условностей, активно в стремлениях и может следовать своим желаниям и побуждениям, а не мертвым догмам.
Сделав сложный спектакль, Белоусов сочинил простую и народную музыку.
Это современная опера, которую смело можно рекомендовать всем. Здесь нет сложных для восприятия конструктов, как нет морализаторства и догматизма. Скорее происходит испытание современности самыми известными в культурном наследии формами девиации. Добавляет к воздействию спектакля и то, насколько хорошо он исполнен солистами ансамбля N'Caged и приглашенной (вокально особенно впечатляющей) Светланой Мамрешевой под музыкальным руководством Арины Зверевой. Сложно описывать исполнение эпитетами, отличными от «безупречное». Акустическое пространство и особая игра со зрителями требуют очень тонкой настройки и аккуратного существования. Все нюансы проработаны, каждый вдох — словно часть партитуры. Даже не верится, что опера, настолько радушная к «широкому зрителю», может так тонко работать с подобными эфемерными материями. Особого упоминания заслуживает хореографическая линия в исполнении Екатерины Андреевой, которая на протяжении всего спектакля воплощает в себе наивность и беззащитность детского в человеке.
Столкнув два мира, где-то противоположных, но во многом — разных сторон одной медали, Белоусов погружает зрительный зал в особый восторг — пугающий и восхищающий. Как говорил сам Блейк: «Движение возникает из противоположностей. Влечение и Отвращение, Мысль и Действие, Любовь и Ненависть - необходимы для бытия Человека. Противоположность создают то, что верующие называют Добром и Злом. Добро пассивно и подчиняется Мысли. Зло активно и проистекает от Действия. Добро — это Рай. Зло — это Ад... Бог будет вечно казнить Человека за Действие... Жизнь - это Действие и происходит от Тела, а Мысль привязана к Действию и служит ему оболочкой. Действие — Вечный Восторг».
