Шеф-редактор «Вашего досуга» Inner Emigrant рассказывает, как, зачем и почему провел целый день перед зданием суда в ожидании приговора Кириллу Серебренникову, Алексею Малобродскому, Юрию Итину и Софье Апфельбаум.
Время от времени в любом полицейском государстве происходят такие процессы, которые делят население на две части. На тех, кто сочувствует обвиняемым и не пугается «винтилова» и избиений со стороны полиции, выходя к зданию суда выразить солидарность. И тех, кого пока не коснулось.
К зданию Мещанского суда я опоздал. Заседание началось в 11:00, а таксист привез меня значительно позже. Подъезжая, он увидел толпу из нескольких тысяч человек и спросил: «Это что тут происходит?». Отвечаю: «Судят Серебренникова». «Это тот, который пьяным человека сбил что ли?». Вот примерно такой уровень осведомленности у «электорального большинства» в России. За три года судебного процесса театральному сообществу могло показаться, что о нем слышал каждый. И тот, кто не с нами, тот против нас. Но нет. В России очень много людей, которые знают персонажей «Камеди Клаба» и героев дешевых сериалов с Охлобыстиным, но легко спутают Толстого с Достоевским — потому что оба с бородой. Какой уж тут Серебренников? Кто это вообще такой?
5 ЧАСОВ В +30
Оглашение приговора длилось 5 с лишним часов, с двумя перерывами: на «перекур» и «обед». Все это время несколько тысяч человек находились перед зданием суда — не поместились внутрь. Полиция «заботливо» все оцепила, размывая потоки. Во избежание теплового удара люди равномерно перемещались в след за любой тенью. Но у этого физически измождающего испытания была своя очищающая миссия. Несколько лет обвиняемые мучились арестами, заседаниями, обысками. Малобродский вовсе подорвал здоровье в СИЗО. Что такое 5 часов в душном городе под палящим зноем в сравнении с этим? Не говоря уже о том, что Серебренникова не выпустили из-под домашнего ареста попрощаться с умирающей матерью. Пустили только на похороны. Потому, что в России так заведено: «Никто же пока не умер? Вот умрет, тогда приходите». Неприятно «козырять» таким аргументом, но это факт, который много говорит о нашем государственном устройстве.
ВЕРА В СПРАВЕДЛИВОСТЬ В РОССИИ — ЭТО РЕЛИГИЯ
Никто из собравшихся перед зданием суда в оправдательный приговор уже не верил: почти сразу сообщили, что он обвинительный. Все 5 часов нервы тратились лишь на догадки — посадят ли в колонию или выпустят и зачтут три года издевательств за достаточное наказание.
Веры в судебную систему ни у кого не осталось. Это чувство в России близко к религиозному — никто Бога не видел, но хочется оставлять себе надежду на высшую справедливость. Надо просто признать: в России независимого суда нет. И это предельно легко доказывается одним неоспоримым аргументом: в России 99% приговоров обвинительных. Точнее, я немного приукрашиваю цифры: в 2018 году обвинительным приговором закончились 99,75% дел. Четверть одного процента (статистический мизер, погрешность) — это оправдательные вердикты. Вывод предельно логичен: суд в России — это не место, где разбираются. Это место, где награждают обвинителей за проделанную работу, даже если те выполнили ее, как попало.
КАК НАМ НАВЯЗЫВАЮТ РАБСКОЕ СОЗНАНИЕ
Примерно в 16:15, за полчаса до вынесения финального вердикта, в здание суда въехали два вместительных полицейских фургона для перевозки осужденных. Для собравшихся это был удар в солнечное сплетение. Несмотря на то, что еще со вчерашнего дня ходили слухи про условный срок, после часов на жаре и появления автозаков верилось в него слабо.
Поэтому, когда из толпы раздался зычный выкрик «Условный срок!», толпа взорвалась аплодисментами и криками «Ура!». Да, этот факт тоже надо признать: Россия — страна, где людей вынуждают радоваться наказанию.
ДЛЯ ТЕХ, КТО УМЕЕТ СЧИТАТЬ
Возможно, это больно признавать, но «театральное дело» — процесс, реакция на который делит людей на глупых и умных. То, как развалилось обвинение и сколько халатных ошибок было допущено в ходе судебного процесса, по полочкам разобрали наши коллеги из журнала «Театр.». Я тут просто хочу привести цифры.
Обвиняемым выделили 216 миллионов рублей на реализацию проекта «Платформа». За все время на «Платформе» прошли 340 мероприятий: приглашали композиторов, художников, режиссеров со всего мира. Оплачивались гонорары участникам и авторам. Иностранцев размещали и компенсировали им логистические расходы. Делим 216 миллионов рублей на 340 проектов и получаем: 635 тысяч рублей на один проект. Для отдельного жителя России сумма, возможно, внушительная, но для результата работы множества людей (труд каждого из которых должен оплачиваться) и расходов на производство декораций и техническое оснащение — это крайне низкая стоимость. Особенно, если привлекаются люди с мировым именем. И это не говоря о том, что среди всех проектов было выпущено более 10 полномасштабных спектаклей, с большим числом исполнителей и требующих внушительных расходов.
Суть «театрального дела» в том, что Министерство культуры РФ посчитало, что реализация проекта «Платформа» обошлась всего в 90 миллионов рублей, остальное обвиняемые украли. Делим 90 миллионов рублей на 340 проектов и получаем: 265 тысяч рублей на один проект. Такая сумма смешна даже для захудалого провинциального театрика.
БЕЗДАРНЫЕ СУДЯТ ТАЛАНТЛИВЫХ
«Театральное дело» уже вошло в историю России как процесс, где бездарные судят талантливых. Проект «Платформа» не только реализовал 340 проектов международного уровня (часть спектаклей осталась в репертуаре Гоголь-центра). Но самое ценное, что на основе «Платформы» несколько лет подряд происходил диалог молодых российских авторов и исполнителей с мировыми коллегами. Сегодня почти каждый третий передовой театральный проект в России — так или иначе связан с «Платформой».
Что показал нам этот унижающий человеческое достоинство суд? Что российскую культуру можно двигать только «на свои». Что ждать поддержки от государства можно, но в таком случае нужно быть готовым отправиться на скамью подсудимых и не иметь возможности попрощаться с умирающей матерью. Опять звучит пафосно, но, к сожалению, это все еще факт. С одной стороны, мы вносим в Конституцию пункт, что российскую культуру нужно защищать (правда, не понятно от кого), а с другой — сообщаем всем молодым, талантливым и перспективным, что лучше не отсвечивать и точно не влезать ни в какие отношения с Министерством культуры РФ.
УДАР ПО РЕПУТАЦИИ СТРАНЫ
Сегодня крупнейшие театры Германии — «Шаубюне» и Deutsches Theater — вышли на улицу к российскому посольству. В поддержку Серебренникова высказалось большинство не только российских, но и мировых постановщиков.
Последние полтора года я лично встречался с мировыми режиссерами, писателями, музыкантами, фотографами для нашей рубрики InnerView. Каждому из них так или иначе задавал вопрос о Кирилле Серебренникове и «театральном деле».
Французский режиссер Кристоф Рок подчеркнул, что во Франции за делом пристально следят, подписывают петиции, и крайне обеспокоены, а потом в размышлениях об отношении театра и политики очень емко сформулировал: «Основная функция театра — показать нам, что мы есть, и в еще большей степени — чем мы не должны быть». В этом смысле, Кирилл Серебренников, конечно, цели достиг.
Писатель Фредерик Бегбедер давал интервью, когда Кирилла выпустили из-под домашнего ареста. Очень он этому радовался. Говорил, что счастлив выступить в «театре Серебренникова» (так он называл Гоголь-центр) и еще больше рад, что режиссер наконец на свободе. Знали бы мы тогда о событиях вчерашнего дня. К слову, интервью получило название «Россия — страна нераскрытых преступлений и потерянной памяти». Это цитата из книги Бегбедера «Идеаль». Именно этой цитатой он ответил на вопрос, какой видит современную Россию.
Режиссёр Стефан Брауншвейг также подтвердил, что судебный процесс над Серебренниковым, Апфельбаум, Итиным и Малобродским — чуть ли не главная культурная новость из России: «Во Франции мы очень беспокоимся о том, какова будет судьба Кирилла, и я подписывал обращение в его пользу. Сейчас, находясь в Москве, видел его спектакль «Барокко». Очень мощный спектакль. Подумать только, он написал этот текст во время домашнего ареста, и в этом спектакле так чувствуется его воля к свободе, что это очень трогает».
Сильнее прочих разозлился Томас Остермайер. Видно было, что ему физически противно от всей этой ситуации: «Не знаю, слышали ли вы, но именно я запустил петицию в защиту Кирилла. Когда почти 2 года назад он оказался под домашним арестом, мы вместе с друзьями — Кейт Бланшетт, Мариусом фон Майенбургом, Саймоном Макберни и Робером Лепажем запустили петицию в его защиту. Вы до сих пор можете ее найти. Я пристально слежу и пытаюсь помочь моему другу Кириллу». В конце Томас добавил, что не приедет больше в Россию: «Я не могу работать в стране, в которой моему другу Кириллу угрожают тюрьмой на 10 лет».
Фантастически спокойный и уравновешенный Хайнер Геббельс также именно на вопросе «Что вы думаете об аресте Кирилла Серебренникова?» вспыхнул: «Я ненавижу так поставленные вопросы об этом. Все кого я знаю, выступают против его ареста. Я не знаю никого, кто бы поддерживал факт такого с ним обращения, и я тут точно не стану исключением. Мы все согласны с тем, что это дело несправедливое и абсурдное. Я верил в то, что его освободят и дадут возможность продолжать работу». Мне кажется самое главное слово в его ответе слово «верил». Все верили, но вера в России что-то значит только на словах.
Почти все зарубежные герои признавались, что фамилия Серебренников — самая громкая новость из России в мировой культурной повестке.
Если бы для России репутация что-то значила, процесс по «театральному делу» был бы даже не начат. Нам много рассказывают о величии российской культуры, но если усмирить «бухой патриотизм», то надо признать, что мировой культуре мы дали не так много: авангард и обчелся. Зато все в мире помнят о расстреле Мейерхольда. И теперь о суде над Кириллом Серебренниковым.
ЧТО СЕЙЧАС?
Сейчас ощущается «рабская радость», что дело, наконец, закончилось, и никому из обвиняемых не навредили еще сильнее.
Мещанский суд Москвы приговорил художественного руководителя «Гоголь-центра» Кирилла Серебренникова к условному сроку в три года и штрафу в 800 тысяч рублей. Такое решение приняла судья Олеся Менделеева, которая также вошла в историю, хочет она того или нет.
Бывший генеральный продюсер «Седьмой студии» Алексей Малобродский получил два года условно и штраф в 200 тысяч рублей, экс-генеральный директор организации Юрий Итин — три года условно и штраф в 200 тысяч рублей, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) и бывшая глава департамента господдержки искусства и народного творчества Минкультуры Софья Апфельбаум — получила штраф в 100 тысяч рублей, но суд освободил ее от уплаты из-за истечения давности.
Суд признал фигурантов дела виновными в хищении 129 миллионов рублей из госсубсидии и удовлетворил гражданский иск Минкультуры к Малобродскому, Итину и Серебренникову. К Апфельбаум иск оставлен без удовлетворения.
В рамках иска движимое и недвижимое имущество обвиняемых суд оставил под арестом до удовлетворения имущественных взысканий. Никакого имущества, куда обвиняемые могли бы деть 129 миллионов рублей, найдено не было. Также суд запретил Итину и Малобродскому три года занимать административно-хозяйственные должности в государственных учреждениях культуры. На Серебренникова запрет не распространяется.
ЧТО ДАЛЬШЕ?
По уму, дальше должны последовать апелляции и кассации. Да, наконец морок закончился, но приговор все еще обвинительный, его можно и нужно оспаривать. Даже если это получится сделать, репутацию страны, Минкульта и российского судопроизводства это уже не спасет. Вопрос лишь в том, захотят ли жертвы этого процесса после трех лет мучений трепать себе нервы дальше. Уверен, что денег в уплату штрафов совместными усилиями собрать можно очень быстро. Конечно, хочется справедливости. Но, возможно, просто стоит признать, что в России ее нет. Что сегодняшняя Россия — это страна, для которой сделав что-то хорошее, ты же еще и останешься ей должен. И самое лучшее, что можно сделать, — это откупиться от нее меньшей кровью, плюнуть и забыть. Авось, других пронесет.
