Премьеру «Снегурочки» в Театре на Таганке зрители ждут с весны. Вынужденная карантинная отсрочка предала новому прочтению пьесы-сказки Александра Островского пронзительное звучание. Юля Кармазина рассказывает, как премьера Дениса Азарова стала напоминанием, что опасно желать любви в 2020 году.
Денис Азаров вывел из мелодраматичной сказки Островского метафору общества и времени. При помощи знакомого с детства сюжета режиссёр проводит зрителей сквозь четыре эпохи. Если на его «Снегурочку» приведут школьника для ознакомления с первоисточником, то он узнает не только содержание пьесы, но и поймет как менялась жизнь в стране за последние сорок лет, в какие диаметрально противоположные стороны бросало его бабушек, дедушек, мам, пап. Для взрослого человека «Снегурочка» станет путешествием по собственному прошлому.
Терем Мороза визуально представлен тремя деталями: неразобранной елкой, креслом с характерным дизайном, плавно переткавшим в интерьерах СССР из 1960-х в 1980-е, и телевизором, показывающим фильм «Черёмушки» 1962 года, а затем «Иронию судьбы или с лёгким паром» 1975-го. Дом Снегурочки транслирует представления о 1980-х — застывшем, но одновременно идеализируемом времени. В эти годы прозвучала песня Цоя с известным рефреном «Мы ждем перемен», которая в те времена еще внушала надежду, а не казалась созвучной китайскому проклятью: «Чтобы ты жил в эпоху перемен!». Каждый герой на сцене глубоко пророс в свое время, и взаимодействие между ними — это не столько конфликты между персонажами, сколько конфликты между той или иной эпохой — конфликты, продолжающие мучить наше общество до сих пор.
Сама Снегурочка из снежной девы со сложной судьбой переходит в разряд тех героев, с которыми ассоциируешь себя на сцене. Дарья Авратинская отстранена и по-детски наивна как Снегурочки и до нее, но при столкновении с жестокостью внешнего мира, начинает проявлять человеческую природу своей героини — не языческую суть, а христианское терпение, воспитанное в народе, принужденном сносить и тяжесть власти, и жестокость общественной морали.
Снегурочка в Театре на Таганке — это любимая дочь 1980-х, угодившая в жернова 1990-х, полюбившая 2000-е и уничтоженная 2020-ми.
На смену родительскому терему времен СССР приходит Россия 1990-х, воплощенная Бобылем (Игорь Пехович), желающим легкой и сытой жизни, и Бобылихой (Филипп Котов), напоминающей Джея из фильма Кевина Смита, культового героя для тех, кто рос в те годы. Они одеты в узнаваемые спортивные костюмы, сменяемые на малиновые пиджаки, но помимо яркой внешней атрибутики, сам текст Островского позволят соотнести их с определённым временным периодом. Бобыль с Бобылихой уговаривающие Снегурочку продать свою, скажем мягче, благосклонность, напоминают, как гротескно сейчас воспринимаются 1990-е, застывшие между бизнесменами-бандитами и проститутками.
Следом приходят эгоцентричные 2000-е — 2010-е, «эпоха селфи», вырастившая интстаграм, является в образе Леля (Павел Левкин). Лель — лучший ученик курсов саморазвития – несет себя, как великий дар, и таким даром кажутся сейчас надежды на будущее, связанные с тем временем. Нарциссическая любовь пастушка не мешает нам радоваться самому его существованию так же, как это делает воплощение жизни, прекрасная Елена (Мария Матвеева).
От чаяний, связанных с первыми десятилетиями нового века, отрезвляет время Мизгиря, более жесткое и властное, требующее либо полного принятия и подчинения, либо эмиграции или, как в случае Снегурочки, гибели.
Пьеса Островского не пострадала и легко считывается в режиссерском прочтении, созвучном настоящему. События последних месяцев привели к тому, что финал спектакля ощущается жестче, чем задумывался. Гибель Снегурочки, полюбившей Мизгиря, в предчувствии второй волны пандемии ощущается, как полная человеческая растерянность.
Ждал ли житель России перемен или не был к ним готов, и потому они так и не случились? В спектакле есть свой ответ, решеный через музыку и образ царя Берендея (Павла Комарова). Царь — некий собирательный образ, а временами и довольно конкретный оммаж нашей эстраде. Несменяемые звезды 1980-х — 2000-х настолько устарели, что вышли за границы привычного времени и пространства. Связь народа с вечными представителями «Голубого огонька» носит исключительно ностальгический характер. Над ней можно подшучивать, но эта инертность характеризует в нас Снегурочкину привычку относиться ко всему с терпением.
Спектакль провоцирует пересмотреть то умиление с которым мы воспринимаем первые аккорды произведений Таривердиева. Строить жизнь по Цою уже поздно, а подчиниться абьюзивным отношениям и любить эпоху вопреки (только потому что очень хочется любить, а других вариантов нет) — пока еще рано.
