Эксперимент может вызывать легкое недоверие. Есть в нем что-то необязательное, он может и не получиться. И логично, что многие зрители представляют себе экспериментальный театр как нечто, где придется променять уютные бархатные кресла и буфет с бокалом шампанского на странный перформанс на неотапливаемом заброшенном заводе. Однако, не обязательно впадать в крайности. Запреты можно нарушать и постепенно, по одному за раз. Юля Кармазина рассказывает, какие они — безболезненные экспериментальные постановки.
- 1. Способ 1: «Это не театр!»
- 2. Способ 2: «Разрушая четвертую стену»
- 3. Способ 3: «Только не о политике»
- 4. Способ 4: «Зомби-апокалипсис»
- 5. Способ 5: «Будим подсознание»
Способ 1: «Это не театр!»
Если спектакль проходит не на сцене, и зрительного зала с удобным креслами тоже не видно, не спешите обращаться к Siri с вопросом: театр ли это. Ответ будет простым: «если режиссер назвал происходящее театром, значит это театр», хотя никто не мешает придумать для себя название более точно определяющее первые впечатления.
Концентрированное ощущение детства – трельяж с полупустыми флакончиками, еще сохранившими запах духов, шифоньер, старая шуба в которую можно уткнуться лицом, письменный стол с зеленой тетрадкой в клетку. Спектакль «Мам, привет!» похож на выставку недавнего прошлого. Виктория Привалова совмещает в проекте работу режиссера и художника. Вместе с реквизитором Анной Аматуни она создает срез воспоминаний, на котором, как на срубе дерева, видно кольцо каждого года: вот мои восемь лет, а вот десять. Все объекты соотносятся реальными воспоминаниями, систематизированными Евгением Казачковым в пьесу состоящую из живых голосов. Каждый угол экспозиции — мини-сцена для одного-двух зрителей, плюс истории в наушниках. Само пространство провоцирует на действие – съесть конфету или забраться в шкаф. Для кого-то такой шаг внутрь спектакля станет до боли узнаваем, как слова о маме, которую легче любить на расстоянии, или о любви к родителям, которых больше нет рядом. На «Мам, привет!» можно прийти одному, или с детьми, даже сильно выросшими, удивив их тем, что мама или папа тоже когда-то были чьими-то детьми.
Спектакль возник, как независимый театральные проект, и не раз менял площадку, но на ближайшие несколько месяцев номинанта «Золотой маски» приютил театр «Практика».
Инсталляция с неваляшкой и битым стеклом, обезумевшие люди, творящие странные вещи: и распитие недорого вина в компании незнакомцев. Добавьте к этому музыку и неожиданную возрастную градацию в зале, когда среди продвинутой театральной молодежи бросаются в глаза мужчины и женщины в самом расцвете сил, скорее всего заставшие «Поп-механику» живьем. «Русский рок» в Центре имени Вс. Мейерхольда — спектакль, на который люди моложе тридцати приходят исследователями безбашенного прошлого родителей, а люди старше — чтобы вспомнить себя без ипотеки и взрослых обязательств. Режиссер Дмитрий Мышкин не предусмотрел в зале сидячих мест, «Русский-рок» — это спектакль вольного шатания на маленьком пятачке сцены. Когда зрители и перформеры перемешиваются, возникает дезориентация, как на рок-концерте, и твое тело становится частью толпы.
Способ 2: «Разрушая четвертую стену»
Даже в разграниченном на привычные зоны театральном пространстве, где есть сцена для актеров и зал для публики, возможно нарушение границ. Зритель вправе отказаться, но если разрешение разрушить четвертую стену дано, можно им и воспользоваться.
Начнем с самой безопасной тактики – телефонного звонка. Путь к мысли, что пространство легко преодолевать при помощи технологий был долгим, а достичь цели помогли полгода карантина. За это время вышло сразу несколько «телефонных» спектаклей: «Алло» Бориса Павловича и «На расстоянии» Елены Ненашевой. В «Алло» разрушаются не только границы пространства, но и времени — зритель получает звонок из прошлого. «На расстоянии» исследует границы отношений, длину дистанции зритель выбирает сам, заранее обговаривая, будет ли полученный звонок от нового знакомого или человека, с которым он якобы давно вместе. Использование WhatsApp объяснялось тем, что перформер и зритель могли находится в разных городах и даже странах, но ни разу само пространство не становилась содержанием постановки.
Спектакль как преодоление территориальных и культурных границ на днях вышел в Молодежном театральном центре Космос. «Тишина севера» Элины Куликовой соединяют зрителя из любой точки России с представителями народов ханты и манси (не стоит слишком обольщается, общаться зрители будут с актерами, но впечатления этот факт не портит). Вызов по WhatsApp перетекает в непринуждённую беседу о жизни, семье, традициях, обычаях. Зритель говорит о своем быте и слушает сказочными рассказы о тундре, духах, жизни в интернате, родителях-оленеводах и преданья бабушки ведуньи. Сеанс задушевного краеведенья требует вовлеченности, но на безопасно междугороднем расстоянии.
Для тех кто покрепче и готов выйти на сцену, Санкт-Петербургское объединение «Хронотоп» покажет в Москве – «Дуб Майкла Крейга Мартина». В основе спектакля три произведения искусства. Первое — инсталляция Майкла Крейга Мартина, представляющая собой стакан воды и сопровождающаяся текстом, поясняющим зрителю, что работа является не стаканом воды, а взрослым деревом дуба. Второе — пьеса Британского драматурга Тима Крауча. Третье — политическо-философский трактат «Общество спектакля» Ги Дебора. Но главным, собирающим компонентом, становится один доброволец из зала, отвечающий трем жёстким критериям – не актер, не режиссер, не критик. Иначе говоря, невинная жертва, отдающая себя воле театра. Более подробно пересказывать спектакль Ильи Мощицкого не рекомендуется, он — как фокус, секрет которого раскрывается однажды и после наблюдать за ним становится бессмысленно, чтобы узнать детали придётся лично прийти в Центр им. Вс. Мейерхольда.
Пока столицу окончательно не поглотили дожди и осень, театральная компания «Импресарио» зовет зрителей в парк, преодолеть внутреннюю установку «я не танцую». Можно выбрать один из двух аудиотуров по ВДНХ, Парку Горького или попробовать пересилить стеснение в каждом парке поочерёдно. «Пой, танцуй» — дискотека, музыку которой слышат только зрители. Надевая наушники, участники приобщаются к тайне – слыша то, что не слышат остальные, они воспринимают окружающий мир иначе. В параллельной реальности зритель способен на многое: иллюзорность происходящего дает силы танцевать даже тем, кто никогда этого не делал, особенно на глазах изумлённых прохожих.
Способ 3: «Только не о политике»
Говорить со сцены о политике не то, чтобы нельзя, но считается, что лучше это делать не прямо или спустя много лет. В 2020 году театр может обсуждать сталинские репрессии, времена застоя, 90-е и распад Советского союза, но спектакли на материале последних 30 лет — обычно большое исключение из устоявшегося правила.
«Эмократия» – редкое слово в нашем лексиконе, означающее выбор, основанный на эмоциях. Спектакль с таким названием совместного производства немецкой театральной компании Interrobang (Германия), центра «Текст» (Украина) и Театра.doc (Россия) покажут на фестивале NONAME в центре им. Вс. Мейерхольда. «Emocracy» рассматривает феномены восприятия, сменившего вектор с рассудочного анализа на эмоциональную оценку, «журналистику эмоций» и руководство чувствами при интерпретации ситуации. Чувственное легко поддается обстоятельствам и сильно разнится, стоит изменить хотя бы одно условие, что легко позволяет манипулировать общественным мнением. Зрители смогут почувствовать себя внутри машины манипуляций и отстоять свободу воли, высказывая свое отношение к сегодняшнему дню при помощи голосования.
Другой способ поговорить о политике – сатира. В Театра.doc много лет идет комединый спектакль о действующем президенте страны, собирающий неизменный аншлаг. Не в последнюю очередь за счет ощущения запретности темы. Фантастический сюжет спектакля «Берлуспутин», согласно которому после террористической акта раненому Путину пересаживают правое полушарие мозга убитого Берлускони, не мешает воспринимать постановку как политическое высказывание. Спектакль, как и другие остросоциальные постановки Театра.doc, увидеть несложно, но лучше поспешить.
Способ 4: «Зомби-апокалипсис»
Театр и игра — почти синонимы. Компьютерные, настольные и ролевые игры могут быть близкими родственниками спектакля.
Спектакли «Театр живого действия» созданы по всем законам геймдизайна, где вовлеченность (она же иммерсивность) — одна из основ происходящего. Для человека, испорченного театром, можно описать их репертуар, как если бы Дмитрий Волкострелов ставил «Вернувшихся». Остальным можно посоветовать представить тренинг на сплочённость в группе незнакомцев запертых в квест-руме. Легкий жанр режиссер, Анатасия Криеева использует для разговора на сложные и неоднозначные темы. Одна из них — образ «другого», будь то эмигрант или человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Проверка на толерантность, кажущаяся из зрительного зала нотацией, в театре действия оборачивается триллером с непредсказуемым финалом.
На сегодняшний день спектакли «Театра живого действия» идут в двух форматах, онлайн и офлайн. Для показа на платформе zoom вышла особенно актуальная премьера – «Стая», спектакль о зомби-апокалипсисе и обществе, пытающемся выжить после него. Зрители, объединённые в комиссии, решают вернуть ли в общество условно инфицированного (то есть обезвреженного зомби) или нет. Аллюзии на концлагерь лежат на поверхности и легко считываются, но вмешивается механизм самосохранения. Когда речь заходит об угрозе жизни, пределы допустимого оказываются размытыми. «Другой» в первую очередь начинает определятся, как опасный.
В офлайне театр обратился к схожей теме в спектакле «Партизан». Зрители примеряют роль жителей одного дома, в котором засел возможный террорист, и теперь они обязаны сдать тех, кого считают его пособниками. За один час полные незнакомцы переживают все стадии от отрицания до смирения. Ни один конвенциональный спектакль не дает такой встряски от собственных действий в неожиданной ситуации.
Способ 5: «Будим подсознание»
Театр может казаться слишком метафоричным и запутанным, но перевод лежит на поверхности, достаточно просто перестать писать мысленный подстрочник происходящего.
Взрослые редко ходят в кукольный театр. Даже если его назовут «Театр предмета», внутреннее сопротивление или неудачный опыт из раннего детства встает преградой на пороге новых впечатлений. Спектакль «Наблюдатели» Михаила Плутахина в музее истории ГУЛАГа возникает из очертаний, как озарение, когда ты долго смотришь на картинку с непонятными разводами и вдруг точки складываются в изображение: ты начинаешь его видеть там, где недавно не было ничего. На столе старый чайник, кружки, мясорубки, утиль, как силуэт города освещаемый фонариком луны — из мертвого мира вещи распадаются на героев, со своими трагедиями. Спектакль понятен без слов интуитивно, а когда не хватает шестого чувства, связующей нитью становится живая музыка в исполнении ансамбля «Комонь».
Еще один способ разбудить дремлющее подсознание — перегрузить сенсорное восприятие на опере «Проза» Владимира Раннева в Электротеатре Станиславский. Текст «Жениха» Юрия Мамлеева проецируется на экран в виде комикса и смешивается с акапельным исполнением прозы Чехова. Воспринимать два источника одновременно практически невозможно, но, если удастся, откроется третий глаз, и дзен будет познан.
Третий путь снова ждет в ЦИМе. В программе Маги-2020 фестиваля NONAME зрителям за один день, 27 сентября, наколдуют пластическую постановку по Набокову – «Приглашение на казнь», новый подход к «Соседу» Павла Пряжко, постановку по дневникам Гомбровича, спектакль-концерт хора спичечного завода «Облако-Рай», опыт для 15 зрителей «Женщина-Невропатолог» и болезненно личную постановку «Ребенок для Оли».
