Несмотря на сложную обстановку в период пандемии, Чеховский фестиваль продолжает привозить в Москву постановки из других стран. 26 и 27 июня на сцене Центра им. Мейерхольда прошли показы «Пышки» Государственного театра им. Соса Саркисяна из Армении. В основу спектакля легло произведение Ги Де Мопассана, а режиссером стала Нарине Григорян.
«Пышка» — трогательная повесть главного французского новеллиста XIX века, Ги Де Мопассана, благодаря которой литературный мир впервые услышал фамилию молодого дебютанта. История о куртизанке, которую заставили принести себя в жертву, а после отвергли — довольно сложный материал для постановки. Текст совмещает в себе карикатурность и трагичность, балансирует на грани самоотверженной доброты и мрачных звериных устоев общества.
Нарине Григорян заслужила себе звание одной из главных театральных звезд Армении. «Театр не место для рамок. Театр — это свобода. Это полет. Нужно получать удовольствие от того, что ты делаешь. Мы же балуемся. Так надо баловаться профессионально. Всем сердцем. В конце остается энергия…» — так говорит режиссер о своем отношении к сценическому искусству, и ее принципы ясно читаются в постановке.
Все характеры на сцене воплощаются скорее пластическими, нежели вербальными средствами. Это позволяет режиссеру подчеркнуть контраст, заложенный в оригинальном тексте: контраст между добром и злом, живым и чопорным, округлым и угловатым. Даже если поначалу такое решение не кажется очевидным, после нескольких минут понимаешь: сам текст повести, характеры и повадки персонажей настолько наполнены пластикой и телесностью, что воплощать их иначе было бы просто нелогично. Телесность буквально пронизывает произведение Мопассана, составляет еще один уровень метафоры: даже название отсылает к комплекции героини, раскрывая через это ее внутреннее устройство.
По яркости и отчетливости образов «Пышку» Нарине Григорян можно сравнить с комедией Дель Арте. Особенно в экспозиции постановка напоминает скорее смелый капустник, калейдоскоп жестов, персонажей и движений, нежели серьезный драматический спектакль. Серьезность здесь вообще противопоказана. Легко, играючи, «профессионально балуясь», актерам удается достичь самого ценного: трагедия происходит не на сцене, а в зале, в головах зрителей. Юмор и легкость, нисколько не умаляя глубины первичного текста, одевают его на театральный, искусственный манер, облекают в иную художественную форму. Как завещал Николай Евреинов, «основное качество подлинного искусства — это его искусственность».
Чуть ли не главным структурирующим и выразительным звеном является музыка (за музыкальное оформление отвечал Нарек Багдасарян). Она упорядочивает пластику и манеру актеров, направляет ее, порой даже играет с ней. Произведения Мориса Равеля, Жака Оффенбаха, Жан-Марка Зельвера, Джун Мияке и Альфреда Шнитке не перетягивают фокус внимания на себя, но становится заметным элементом всей постановки, а порой берут на себя формообразующую роль.
Наконец, еще одной удачей спектакля и чуть ли не главной причиной любви публики стала Татев Казарян, исполнительница главной роли. Здесь даже бессмысленно рассуждать об актерском таланте: это внутренняя свобода, которую невозможно сыграть или подделать. Французская сентиментальность, помноженная на армянское великодушие, дает взрывной эффект: это совершенно новая и, тем не менее, совершенно органичная героиня Мопассана. Татев Казарян становится последней деталью пазла, который превращается в целостную, законченную и прекрасно поставленную картину: чистота жертвенного жеста Пышки соответствует чистоте актерских жестов и режиссуры спектакля.
