Театр Наций представил новый спектакль Константина Богомолова «На всякого мудреца». Режиссер перенес действие пьесы в наши дни и изменил сюжет. Описание спеетакля гласит: «Все, что осталось от Островского после встречи с Богомоловым». О том, как классический текст превратился в критику российских элит 2020-х, рассказала Юлия Кармазина.
Островский в интерпретации Константина Богомолова — жесткая и изобретательная сатира, недобро подсмеивающаяся над «новыми деньгами», вымирающей интеллигенцией, модным искусством, правовым обществом и даже прививками. Обидиться на режиссерскую резкость при всем желании не выйдет. Если зрителям от кривого зеркала, которое Богомолов на манер Тиля Уленшпигеля ставит перед залом, захочется оскорбится и выкрикнуть: «кто судьи?», ответ заранее заготовлен в спектакле — обвинителя нет потому, что виновны все. Режиссер помещает в постановку и себя в качестве героя, приглашающего всемогущего ФСБшника Крутицкого на премьеру и надеясь на его одобрение.
Поэтому, когда захочется отвести глаза на вопросе Голутвина «Кто доживает до сорока?» или станет неловко от псевдофилософской речи любимца бомонда дирижера Теодора Курентзиса, выведенного на сцену в качестве еще одного героя, вспомните слова из песни Шнура: «Никого не жалко, никого», и смиритесь. Режиссеру действительно никого не жалко ни на сцене, ни в зале. Именно в этом заключается мучительное обаяние премьеры Театра Наций.
Глумов 2.0
Режиссер микширует текст Островского с Чеховым, Достоевским, Шекспиром, Богомоловым, музыкой из кинофильмов и старыми хитами, от застойного периода плавно переходя к 90-м годам.
Лейтмотивом, ведущим через этот бурный поток, становятся вступительные такты из песенки Герды: «Когда повзрослеешь, становится страшно». Возможно, именно поэтому Глумов у Богомолова не взрослеет. По собственным словам Егора Дмитрича (Александр Новин), ему нужна рядом сильная женщина, мать, а его начальник Крутицкий (Константин Богомолов) характеризует поколение Глумова как мальчиков, лишённых маскулинных черт.
Но началось это не сегодня: бомбой с часовым механизмом это заложено в русскую культуру. На эту мысль наводит замешанный режиссёром текстовый микс. Если все окружение Глумова осталось в пьесе Островского, то он сам балансирует между Чеховым, проходя путь от Треплева до Тригорина, и Достоевским. И его мать, Глафира Глумова (Лера Горин), коренная москвичка с армянскими корнями, бард, не терпящая сравнения с Вероникой Долиной и при этом поющая в спектакле ее голосом — тоже чеховский персонаж. Из безвольной дамы она превращается в характерную русскую героиню, подавляющую своей властностью мать-одиночку. Соединяя в себе бесцеремонность с наивностью и уязвимостью, Глумова — второе воплощение Аркадины и Раневской, нежизнеспособная интеллигенция.
Новое средневековье
Главное, что сохранилось от Островского в спектакле Богомолова — это редкий для современного театра жанр, комедия нравов. В новой интерпретации нет морализаторского пыла, и взгляд от людей с галерки сместился к людям в идеально сшитых костюмах с Лубянки. Сюжет Островского подвергли проверкой временем и, отбросив все то, чего в современном обществе быть не может, отправили Глумова в путешествие от мелких чертей к новому Воланду.
То, как изменилась расстановка сил в 2021 году, режиссер показывает на примере семьи Мамаевых. Большие деньги теперь безобидны, а на фоне пассивного капитала делительной становится власть. Муж-деньги (Александр Семчев) переложил все решения на жену-власть (Наталья Щукина). Пока Нил Мамаев просто страдает из-за ветрености своего любовника Курчаева, жена Нила, Клеопатра Мамаева, работает в Белом доме, плачет над прожиточным минимум вопреки утешениям Шойгу и занимается сводничеством под вывеской детского дома для мальчиков. Мамаева в спектакле — вторая ступень в эволюции зла, бес, но еще мелкий на фоне «силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Героем нашего времени у Богомолова становится не Глумов, а Крутицкий. Он отчитывает «зажравшейся» бомонд и управляет народом. В отличие от Мефистофеля, ему даже не надо искушать, достаточно решить, что есть благо. В пищевой цепочке Лубянка находится на самом верху, и поэтому начальник из ФСБ определяет, чему быть и чего не миновать.
Симптоматично, что, начинаясь с корпоратива в честь юбилея Мамаевской фирмы «Роскурицы», спектакль заканчивается сценой, повторяющей финал из фильма «Вокзала для двоих». В пьяном угаре присоединившейся к одиночному пикету Курчаев (Даниил Чуп) попадает в колонию, и спустя несколько лет Нил Мамаев приезжает его навестить. Из их беседы выясняется, что в 2025 Киев стал российской губерней — это еще одна сорокинская примета вернувшегося средневековья, В финале зрители слышат, как представитель богемы, Курчаев поет ту же песню, которую пел в начале — только теперь так, чтобы его услышали на проверке в колонии. Таким образом, заканчивает свой злой спектакль Богомолов предсказанием-угрозой в стиле «Игры престолов»: зима близко.
