Если вы читали романы Чарльза Буковски или страничку писателя в Википедии, то знаете, что все его тексты автобиографичны, а значит постановка любого его романа станет спектаклем о Буковски. Антон Федоров пошел от обратного, довосоздовая текстовую вселенную автора через одиссею его альтер эго. О премьере в Гоголь-центре рассказала Юлия Кармазина.
Путь героя, или кринж — это по-нашему
Сюжет спектакля строится вокруг путешествия, на первый взгляд абсолютно бессмысленного, транслирующего ландшафты вымышленного Лос-Анджелеса 70-х. Хотя, если изменить имена героев, убрать пару элементов заграничной жизни и примерно такую же чернушную до смешного историю, можно рассказать о нашей глубинке, но это уже будет пьеса одного из учеников Николая Коляды. Другое дело, что рассказать ее в жанре театральной клоунады, как будто смотришь номер «Лицедеев», но поставленной для аудитории 18+, решится не каждый.
Языком, который по привычке связываешь с детством, рассказывают о насилии, сексе, убийстве, некрофилии. Абсурдность происходящего полностью меняет жанр, в котором работал автор. От «грязного реализма», направления, изобретенного Буковски, остается только начало «грязный», но сам «реализм» исчезает, а бессмысленное путешествие превращается в одиссею героя, как это происходит с Венечкой в «Москва —Петушки» Ерофеева. Хэнк перемещается от героя к герою в поисках самого себя, и финальная точка его пути — возвращение к своему «я», — равна физической смерти.
Джимми и Сатана
Пространство спектакля держится на героях Буковски и попытке разглядеть их несмотря на отсутствие подробностей в первоисточнике. Например: каким бы был Джимми в новой панаме из рассказа «Дурдом немного восточнее Голливуда»? Или Марджи из рассказа «Ты не можешь написать рассказ о любви», чей парень в кожаной куртке встретил другого парня в кожаной куртке и бросил ее?
Тексты Буковски выступают в роли затравки, они приходят и уходят с героями, возникая полностью или частично, в то время как каждый персонаж становится носителем сюжета. Поэтому в отсутствие нарратива, чем театрального зрителя уже не напугать, на первый план выходит старая, добрая актерская игра, приковывающая внимание на три-четыре часа.
О своих героях автор повествует скупо, например, о Сатане из рассказа «А дьявол был горяч» от Буковски мы узнаем лишь то, что, увидев его на ярмарке, Хэнк оценил Сатану как плохого актера. Но этого допущения Владиславу Наставшеву хватило для построения цельного образа. Его Дьявол — настолько плохой актер, что хочется смотреть и смотреть.
Основной же движущей силой сюжета, подталкивающей пассивного главного героя Хэнка к движению, становится Джимми в исполнении Семена Штейнберга. Его персонаж одновременно странее и адекватнее героя Буковски. Возможно, потому что тексты Буковски — это байки, которые тебе травят в баре или ты случайно слышишь их в электричке, одновременно понимая, что эта физиологичность присуща людям, но отделяя ее от собственной жизни.
Джимми в спектакле удается пересечь черту неприятия героев Буковски. Его отклонение от нормы вписывается в картину общей деградации настолько, что по его ненормальности начинаешь измерять степень адекватности для всех остальных.
После Буковски
Чем дальше спектакль удаляется об буквы и слова Буковски, тем очевиднее становится влияние автора на культурный код, от прямых отсылок, которые кажутся закономерными, до фантастических совпадений.
Так, обаятельный Хэнк (Дмитрий Куличков), который даже говорит с интонациями Карлсона из советского мультфильма и фанатично увлечен скачками, как сам Буковски, в большей степени напоминает не книжного Хэнка, а Хэнка из «Блудливой Калифорнии» (Californication), прототипом которого был писатель.Тут, казалось бы, сравнение очевидно, а вот то, что тандем Хэнка и Джимми напоминает героев из другой эпохи — Бивиса и Батхеда, — кажется удивительным. Даже если посчитать это случайностью, на фоне премьеры в Гоголь-центре возникает идея о нелитературной преемственности. Считается, что продолжателей жанра «грязный релизам» не существует, он начался и закончился на одном авторе, но, возможно, его последователей ищут не там, и со страниц книг жанр давно переместился на телевидение.
