«Электру на дне» открывает спектакль танец Барона Субботы. На нем черный костюм, а вместо лица череп — он первый проводник зрителей в царство мертвых, потому что смерть в спектакле Симона Абкаряна ценится гораздо больше, чем жизнь. О постановке «Компании Пяти колес» (Франция) на Чеховском фестивале рассказала Юлия Кармазина.
Макабр
Музыка и танцы в пространстве, напоминающем кафе с эстрадой для небольшого оркестра, создают веселье без радости. Из спектакля изъята сама возможность счастья — поэтому «Электра на дне» превращается в мрачный макабр, пляской смерти которой, как болезнью, заражены герои. Погруженные в беспросветную тоску по мертвым, они не готовы жить — а если осмеливаются, как Клитемнестра (Катрин Шауб Абкарян), то их тут же настигает месть новых Богов, пришедших на смену старым. Имена олимпийцев мы только слышим, а Барона Субботу и культ мертвых видим своими глазами. Так люди притягивают тех богов, которых заслужили.
Электра на новой лад
Спектакль рассказывает о мести Электры и ее брата Ореста через призму другой пьесы — «Гамлета». Как и у Шекспира, детям является призрак убитого отца, требующий отмщения. За что именно брату и сестре надо отомстить, зритель узнает из спектакля в спектакле, повторяющего гамлетовскую «мышеловку» — представления, на котором принц хотел подловить убийцу-отца. Разница лишь в том, что в версии Абкаряна микенский царь Эгисф сам таким образом напоминает супруге Клитеместре, как они убивали ее первого мужа. Через аллюзию на «Гамлета» режиссер вводит в спектакль вопрос «быть или не быть?», но переадресовывает его хору, то есть толпе.
Хор в спектакле — как раз то «дно», вынесенное в название. Это жертвы троянской войны: женщины, потерявшие родных, подвергшиеся насилию и теперь вынужденные торговать собственным телом. Они решают, виновны ли цари в преступлениях, и выносят свой приговор. Их суд эмоционален и противоречив, они могут понять Клитемнестру как женщину, взявшую судьбу в свои руки, но простить царицу не способны. Она неотделима от власти уничтожившей их жизни.
Понимая или догадываясь, что правосудие низов идеализированно, режиссер в последний момент передумывает и не показывает на сцене революцию падших женщин, оставляя за хором лишь роль союзников, передающих орудие мести Оресту.
Границы мира, границы роли
История кровной мести в спектакле бесконечна. Эгисф мстит Агамемнону и его детям, Электра и Орест — матери и ее второму мужу Эгисфу, хор — войнам-победителям, уничтожившим Трою. Для водопада крови Греция оказалась тесна, и режиссер снес ее рамки, объединив на сцене восток и запад. Смешивая традиции, Абкарян вынуждает сюжет балансировать между предельной серьезностью и шуткой, суть которой постоянно ускользает. Но есть в постановке и очевидная ирония — в том, как Орест (Элиот Морель) и Электра (Орор Фремон) обмениваются масками гендерных стереотипов. Она наделена упрямым и сильным «мужским» характером, он — мягким и податливым «женским», и это недоразумение создает главную драму — какой бы желанной не была месть, ее бремя придется нести. Орест вынести этот груз не способен, а Электре взять на себя это бремя даже не предложат.
