В театре «Новая опера» имени Е.В. Колобова прошла российская премьера оперы Джузеппе Верди «Стиффелио». Историю о ревнивом священнике, пытающимся найти ответы в религии и вере, воплотила в своем спектакле режиссер Екатерина Одегова. В постановке приняли участие солисты театра, а за дирижерский пульт встал маэстро Александр Самоилэ. Надежда Травина посетила главную музыкально-театральную премьеру этого месяца, открывшую сезон в «Новой опере».
Надо сказать, что «Новая опера» уже обращалась к этой опере пару лет назад, представив «Стиффелио» в концертном исполнении на своем «Крещенском фестивале». Теперь настал черед полноценного спектакля, за который отважно взялась режиссер-постановщик Екатерина Одегова (собственно, это и была ее инициатива). В интервью перед премьерой, задуманной еще в пандемические времена, Одегова утверждала, что «Стиффелио» — незаслуженно забытый шедевр Джузеппе Верди, по своей художественной значимости примыкающий к знаменитой тройке «Риголетто», «Травиата» и «Трубадур». И все же, с таким мнением трудно согласиться. Даже выборочно послушав арии или стретты из «Стиффелио», мы не найдем таких же выразительных, мелодичных и запоминающихся арий, как в том же «Риголетто», да и плане драматургии к либреттисту возникают вопросы: почему завязку драмы зритель не видит? Почему вдруг супруга священника влюбилась в другого мужчину и когда это произошло? Ну, и «Риголетто», и «Травиата» — это безусловные «хиты» композитора: песенку Герцога или «Застольную» знает каждый меломан, а количество постановок этих опер и пересчитать трудно. В России о «Стиффелио» слышали лишь музыковеды и другие специалисты по творчеству Верди, в других европейских странах ситуация чуть лучше. Поэтому уже тот факт, что «Новая опера» вступила на самую настоящую terra incognita, достоин безусловного восхищения и уважения.
Стиффелио (Рудольф Мюллер) — пастор протестантской секты, чья жизнь кардинально меняется, когда он узнает об измене своей супруги Лины. Перед ним встает суровая дилемма: наказать грешницу или простить ее страшный грех? В пьесе Эмиля Сувестра и Эжена Буржуа «Священник, или Евангелие и сердце», ставшей основой либретто Франческо Пьяве, акцентируется именно душевные страдания главного героя — муки ревности, отчаяние, попытка разобраться в самом себе. Для эпохи Верди такой портрет священника воспринимался едва ли не в качестве вызова протестантской церкви: какие любовные переживания, ведь пастор должен искать ответы в Библии и смириться со своей участью! Поэтому неудивительно, что при жизни композитора, изобразившего своих современников, эта опера не сникала успеха и была фактически запрещена. Удивительно, но и сегодня сюжет «Стиффелио» вызывает не меньший интерес: здесь и мелодрама, и битва на шпагах, и убийство того самого любовника, и кульминация в духе «понять и простить».
Итак, возможно, мы увидим зрелищный спектакль, подобный феерическому «Мертвому городу», который «Новая опера» представила этой весной. Но нет. Режиссер Екатерина Одегова и сценограф Этель Иошпа, обманув наши ожидания, свели свою постановку как будто снова к концертной версии. На освещаемой тусклым светом сцене — минимум декораций: дверь, из которой загадочно выходят герои, стулья, кровать. Персонажи одеты в костюмы и платья викторианской эпохи: здесь те же серо-бело-черные тона, создающие мрачный визуальный колорит, все аскетично и минималистично, как в лучших традициях Боба Уилсона. В такой неожиданно экспрессионистской атмосфере разворачивалось все действо, держащее публику в напряжении. Режиссера и драматурга Михаила Мугинштейна, по их словам, интересовали не любовная драма Стиффелио, а его кризис веры: «Священник и проповедник не может вести за собой, когда он сам уязвлен, ранен, находится в сомнении».
Впрочем, трактовка этого героя его исполнителем, Сергеем Поляковым, свидетельствовала об обратном. Обладатель выразительного тенора, он показал Стиффелио страстным романтическим супругом, но не как рефлексирующего на тему невозможности проповедовать: возможно, певец был излишне эмоционален, особенно, на верхних нотах (но в целом, довольно удачно и вокально, и актерски справился со своей партией). Марина Нерабеева, она же та самая Лина-изменница, как и в «Мертвом городе», заставляла вслушиваться в каждый оттенок ее невероятного тембра голоса, приковывала внимание от начала до конца как героиня фильмов Бергмана или Хичкока. Отец Лины, граф Станкар — эдакий мститель, который ради спасения семьи своей дочери идет на убийство ее возлюбленного Рафаэля. Неожиданно режиссер добавила к его образу комические черты — в сцене, где Станкар выбирает оружие мести и, наступив в приготовленный для обидчика капкан, падает в яму (ее услужливо «выкапывали» весь антракт). Исполнители Станкара и Рафаэля — Анджей Белецкий и Сергей Писарев — были по-веристски правдивы в изображении своих героев, но вокально не всегда точны. И нельзя не упомянуть прекрасный хор «Новой оперы», который здесь почему-то выступил в роли миманса. А, казалось, именно массовые сцены должны добавлять градус действия и усиливать драматизм происходящего.
За музыку «Стиффелио» отвечал специалист по итальянской опере, молдавский дирижер Александр Самоилэ. Под его руководством оркестр «Новой оперы» был сдержан и лишен романтического накала — того самого, чем славятся оперы Верди. Это стало ясно уже в увертюре, сыгранной в спокойном темпе, где даже фанфары труб звучали несколько таинственно и приглушенно. Впрочем, оркестр отлично подчеркивал отдельные тембры этой красочной партитуры. Особенно выделялось звучание органа в сцене, где прихожане собрались на проповедь в храме. «Стиффелио» — опера, богатая на прекрасные ансамбли и оригинальные мелодические находки: упрекнуть Верди в отсутствии ярких фрагментов и номеров довольно сложно. И даже при такой сценической аскетичности и погружении в некий хоррор эта история воздействовала на зрителя как самая настоящая античная трагедия, которая, без сомнения, актуальна во все времена.
