В Московской филармонии выступил хор и оркестр Questa Musica. В этот раз подопечные Филиппа Чижевского, а также приглашенные солисты преподнесли щедрый подарок любителям старинной музыки — оперу «Дидона и Эней» Генри Пёрселла, которая прозвучала в концертном исполнении. Чижевский остался верен себе и представил оригинальную, в чем-то даже эпатажную интерпретацию этого популярного сочинения, явно заставив понервничать ярых аутентистов. Музыкальный критик Надежда Травина делится впечатлениями.
«Дидона и Эней» была написана больше трехсот лет назад — когда еще была жива Мария Стюарт. Это первая английская опера на родном языке, благодаря которой оперный жанр в Англии в принципе обрел национальные черты (при дворе преимущественно ставились пышные французские оперы). Изначально Пёрселл написал это произведение всего-навсего для девчачьего пансиона, не подозревая о том, что трехактная музыкальная драма станет через много веков культурным достоянием не только его страны, но и всего мира. Сегодня древнегреческий миф о трагической любви царицы Карфагена и троянского царя неоднократно звучит в оперных театрах и на концертных площадках, а публика все также, затаив дыхание, слушает предсмертный монолог Дидоны. Количество постановок и прочтений этой великой музыкальной истории исчисляется сотнями: музыканты не устают находить в барочном шедевре Пёрселла пространство для экспериментов.
Филипп Чижевский — дирижер, которого можно смело назвать музыкальным археологом. Его «раскопки» в старинных партитурах удивляют и вызывают интерес (а что, так можно было?), он всегда старается придать звучанию свежесть, оригинальность, актуальность. Так произошло и с оперой Пёрселла, которая прозвучала в филармонии в концертной версии. Драйвово, ритмично, вызывающе чувственно, экспрессивно — это далеко не все эпитеты, уместные для данной интерпретации. От первых тактов Увертюры до заключительного аккорда «Плача Дидоны» оркестр Questa Musica держал в напряжении, заставляя как в первый раз сопереживать возлюбленным — не далеким мифологическим персонажам, а нашим современникам, чья история так близка и понятна. Ни один речитатив, ни одна ария здесь не была «проходной»: благородные по духу, лирические монологи lamento плавно чередовались с хоровыми номерами, комментирующими действие, танцевальные интермедии сменяли виртуозные барочные ансамбли с невероятно сложной мелизматикой. Не обошлось, правда, без «хулиганства». Во втором акте трио ведьм-фурий вдруг превратилось в почти что рэп-читку под ритмичную отбивку малого барабана, а сцену грозы воспроизводило шуршание металлического листа. Такие вольности для Чижевского не в новинку, он Генделя вообще разбавлял песней «Крылатые качели», поэтому столь резкий стилистический поворот особого шока не вызвал — разве что, добавил больше современности в эту музыку.
Великолепным оказался и состав солистов. Прежде всего, Дарья Телятникова — пожалуй, самая страдающая из всех страдающих Дидон, представленных в последнее время. От ее невероятно возвышенного, глубоко личного и эмоционального Плача в финале третьего акта так и хотелось пожалеть героиню и сказать: «Не плачь, Дидона, все обязательно будет хорошо!» (жаль, либреттист Наум Тейт решил по-другому). Манера пения Телятниковой была, возможно, чересчур оперной, с большим вибрато голоса — иногда даже складывалось впечатление, будто звучит какая-нибудь ария из мюзикла, к тому же, певица активно помогала себе жестами и выразительной мимикой. Впрочем, это лишь усилило градус трагедийности, патетики этой оперы, а само исполнение было интонационно безупречно. Лилия Гайсина (Белинда, сестра Дидоны), напротив, предпочла остаться в рамках барочного стиля, составила контраст главной героине, без труда справившись с труднейшей мелизматикой. Сергей Годин, он же Эней, предстал эдаким романтичным пылким юношей — настоящим лирическим тенором, сумев весьма точно передать характер и образ своего персонажа. Настоящий фурор вызвали трио ведьм-фурий — сопрано Элени-Лидия Стамеллу, длинноволосый контртенор Иван Петров и меццо-сопрано Юлия Никанорова, покорившая своим эффектным актерским перевоплощением в коварную и хитрую предводительницу злых сил. Исполнение этой тройки оперных игроков больше напоминало выступление эстрадной поп-группы, настолько неакадемическим в хорошем смысле было звучание их голосов. В целом, представление оперы Пёрселла в этот вечер не иначе как вкусным не назовешь. И помня о том, что западные мастера старинной музыки к нам вряд ли уже когда-либо приедут, радуешься тому, что и у нас есть свои достойные знатоки музыки барокко.
