Премьеры прошлого сезона - удачные и не очень - уже влились в постоянную московскую афишу, существенно ее изменив.

Опера Большого в прошедшем сезоне сконцентрировалась исключительно на прекрасном поле: ставили «Кармен» и «Пиковую даму». Постановкой последней занимались отечественные мэтры в лице Михаила Плетнева и Валерия Фокина, и получилась она каким-то недолюбленным, незаслуженно обыкновенным ребенком. Справедливости ради стоит сказать, что под всплески ведомого Плетневым оркестра иной раз замирало сердце: суицидальный Санкт-Петербург во всей своей демонической красе рождался из звуков. Но от этой премьеры слишком многого ожидали, и когда она получилась такой, как получилась, реакцией на нее стал неизбежный тихий вздох разочарования. Обнажились давно известные, но до премьер не застящие глаза обстоятельства: что звезды Большого могут гнуть свою актерскую линию поперек идеи режиссера, что в главном театре с тенорами беда. Наконец, что два лидера, дирижер и режиссер, редко сходятся в общей затее. Это и стало главной проблемой «Пиковой дамы».

Самое удивительное, что в случае с «Кармен» театр наступил ровно на те же грабли. Хитовую оперу Бизе вручили британскому режиссеру-постановщику Дэвиду Паунтни с командой и маэстро Юрию Темирканову, человеку со статусом главного приглашенного дирижера Большого театра. Здесь было еще хуже, чем просто «не сошлись». Темирканов происходящему на сцене сопротивлялся как мог, призывал к порядку хор и массовку, словом, нешуточно страдал. Звезды оперной режиссуры не вняли, и «Кармен» получилась пестрой, буйной, временами похожей на мексиканский сериал и… с отличным оркестром, игнорирующим сцену. Правда, премьерная публика, особенно ее мужская часть, устроила овацию приглашенной на заглавную роль болгарке Наде Крастевой – хотя бы она сумела соблазнить зал.

В балете премьер было три. Самая скромная – одноактовка Флемминга Флиндта «Урок». Вроде бы ничего особенного, сюжет очевидный, ни технических наворотов, ни любимых принцами красивых поз. Но за участие в 30-минутном балетном хорроре артисты Большого будут биться всерьез: это редкий для московского репертуара шанс выглядеть не круто, а стильно. Главные герои уже выстроились в очередь – Сергей Филин, Николай Цискаридзе, Дмитрий Гуданов – а страждущих, похоже, много больше.
В сезоне реставрировал старинную «Сильфиду» премьер Королевского балета Ковент Гарден датчанин Йохан Кобборг. Большой театр захотел вернуться к духу и букве первоисточника, и Кобборг, как исконный носитель датского балетного языка, казался подходящей случаю кандидатурой. История о девушке-фее действительно стала другой, менее бравурной и залихватской. Но в измененном стилистически спектакле все равно нет тонкого ощущения старины. Может быть, дело тут даже не в Кобборге, а в естественной невозможности вернуть утраченное.

Последним в сезоне взметнулось «Пламя Парижа». От него тоже многого ждали: хореографу Алексею Ратманскому предстояло заново поставить знаменитый героический спектакль эпохи сталинизма, яркий, талантливый, эпически перенаселенный и почти утерянный. Ратманский вынес идеологию за скобки, высветив свою любимую тему противостояния персоны и общества. От такого подхода сохранившиеся ударные сцены спектакля приобрели особый вкус и глубину: когда красивая парижская голытьба стеной двигается на зал, держа в руках знамена, лопаты и ружья, просто физически ощущаешь хруст костей раздавленных ею жизней.