Неисправимым оптимистам
Художественная политика театра «Новая опера» не вычисляема. Но она сводится к одному универсальному слогану: надо, чтоб было заметно.
Без отца-основателя Евгения Колобова «Новую оперу» стабильно лихорадит по части афиши. То поставят похожую на рекламный ролик «Царскую невесту», то замахнутся на «Волшебную флейту» в стиле надежно устаревшего авангарда, а то вдруг сбацают «Любовный напиток» Доницетти так, что несведущий человек легко перепутает его с ментовским сериалом. Сейчас можно томиться в неведении, надеясь на лучшее. Музыкальный руководитель и дирижер театра почтенный Эри Клас готовит к выходу «Севильского цирюльника» Джоаккино Россини с командой английских постановщиков. Этих действующих лиц стоит представить.
Режиссер Элайджа Мошински работал в четверке великих театров – Ковент-Гарден, Ла Скала, Парижская опера, Метрополитен-опера – и Лондонской Национальной опере. А его режиссерскому диктату, не без капризов, конечно, подчинялись небожители Лучано Паваротти и Катя Риччарелли, строптивица Джесси Норманн и ныне сам себе дирижер Пласидо Доминго. Музыкальный руководитель «Новой оперы» увидел «…цирюльника» Мошински в опере Сиднея, и решил непременно пересадить его в Москву. Мошински оказался настоящим профи. Даже в том, что касается подогревания зрительского любопытства: «Я живу в Англии, а родился в Австралии, поэтому на родине в Сиднее сделал спектакль немного безумный: там все ходили в шортах. В Москве «Севильский» тоже будет необычный, но по-другому».
Соратником режиссера станет сценограф и художник по костюмам Энн Тилби. Вместе они работают уже больше десяти лет, так что научились друг друга понимать. Впрочем, и личный послужной список у Энн Тилби внушительный: она работала в кино со звездами уровня Хью Гранта, в известных драматических и оперных театрах и даже придумывала промо-акции для Тины Тернер и Марка Алмонда. В московском «…цирюльнике», однако, никаких попсовых штучек не ожидается, ровно наоборот. Опера задумана как в меру яркая комедия, с точкой равновесия между изысканной чаплиниадой и лихой итальянской оперой-буффа. Режиссер пока что пребывает в полном согласии с художником, обещая добавить сюда же ориентированную на текст добротную английскую режиссуру. Но ведь недаром он австралиец! Тщательность и дотошность, нужные для погружения зрителя в сумасшедший мир любовных интриг, в итоге должны одарить его чистой радостью жизни. То есть юбочник и гурман Россини мог бы быть совершенно спокоен – эта версия его духу должна соответствовать.
Действие будет происходить в начале двадцатых годов прошлого века, а граф, графиня и их плутоватые слуги напомнят персонажей немого кино тех лет. Режиссер уверен, что герои Россини немножко наивны, и хочет непременно их наивность показать. В самом деле, спасительный призыв хоть изредка становиться детьми обесценен и в жизни, и на сцене, запруженной тяжкими размышлизмами. А Мошински отталкивается от текста, восхищаясь его кружевным, а порой и телесным юмором. В этом смысле он по-хорошему старомоден и, не чета коллегам, почти полностью сохранил речитативы. То есть герои смогут выговориться, а зрители – честно понять, что происходит.
«Новая опера» очень постаралась сделать премьеру заметной. Искрящийся смехом и чудесной музыкой «…цирюльник» – верное средство от московской осени. Гложет только одна странноватая мысль: чтобы все это затеять, надо было съездить в Сидней – ближе к витальным трактовкам ничто не располагало.