В «Табакерке» вышел «Старший сын». Пьеса Александра Вампилова вдохновила Константина Богомолова на горький спектакль об отцах и безотцовщине.

На сцене – провинциальный уют конца 60-х. Справа – гостиная, она же кухня, с лакированным сервантом, желтым абажуром, электроплиткой с вечно бурлящей на ней кастрюлей. Слева – лестничная клетка с подоконником, на котором курят, сплевывая из окна во двор (можно только удивляться, как Ларисе Ломакиной удалось вписать все это в маленькое пространство сцены «Табакерки»). В прологе над этим знакомым мирком плывет уютный, еще не старческий, а вполне обаятельный голос Брежнева, отвечающего на вопросы французского корреспондента. «Бываю ли я в театре? Иностранные делегации надо водить в Большой театр – поэтому 10 раз в году я смотрю «Лебединое озеро»... Внуков двое: старшему 14, младшему 10. Самые лучшие внуки – мои, так ведь все говорят?..»
Если вы думаете, что режиссер решил поглумиться над «бровеносцем», то ошибаетесь. Лихой насмешник и мастер постмодернистких пародий – взять хотя бы его «Отцов и детей», где Базаров стал неформалом в растянутом свитере, «отцы» – обитателями советских номенклатурных дач, а русские крестьяне - ряжеными из ансамбля Моисеева, Богомолов в «Старшем сыне» добровольно отказался от ернического намерения «вбросить» действие пьесы Вампилова в чужую эпоху. Впрочем, время в его спектакле все равно размыто: в подъезде красуется афиша «Я шагаю по Москве», запись Брежнева сменяется бравурной «Белла, чао». А лейтмотивом метаний героя, осознавшего, что циничный розыгрыш перевернул всю его жизнь, становится трагическая музыка Майкла Наймана.
В общем, это слегка размытое время и вполне узнаваемое пространство советского «многокамерного» жилья, служит лишь фоном для создания характеров. Пожилой несчастливый мечтатель Сарафанов (Сергей Сосновский) возвращается домой крадучись – дома он врет, что служит в оркестре, а сам давно уже играет на танцах и похоронах. Уставшая от его вранья дочь (Яна Сексте) ставит перед ним тарелку и уходит спать. Сын-подросток (Андрей Фомин) собирается бежать из дому, оттого что влюблен в гулящую соседку (Светлана Колпакова). Сам Сарафанов, едва дети уходят, достает из тайника водку и льет в борщ. А где-то там, на верхней площадке, бродит странного вида сосед (Алексей Усольцев), не от хорошей, видно, жизни коротающий время на лестнице…
В этот не столько пронизанный холодом, сколько тотальной неустроенностью дом являются двое сегодняшнего вида циников – будущий медик Бусыгин (Юрий Чурсин) и работник торговли Сильва (Евгений Миллер). Девицы на танцах крутанули им «динамо», и опоздавшие на электричку удальцы вламываются в первую попавшуюся квартиру – греться. Балагур Сильва выдает Бусыгина за сына Сарафанова, а тот вдруг вспоминает о своем давнем, мимолетном романе…
Благополучно переночевав в чужом доме, Бусыгин понимает, что раскрыть свой обман и бросить «отца» он уже не может. Это преображение Бусыгина режиссер исследует с завороженностью биолога. Юрий Чурсин отыгрывает малейшие перемены своего героя. Его острые, угловатые, взрывные движения становятся все более мягкими и нерешительными, взгляд – менее колючим, но более беспокойным: решив выместить на незнакомом старике свой комплекс безотцовщины, Бусыгин сам попал в сети – испытал жгучее сыновнее чувство к непутевому, надоевшему собственным детям Сарафанову.