"Золотая Маска" побеждает и никчемность, и исключительность

Сегодня кажется, что фестиваль "Золотая Маска" был всегда. Восьмилетний вундеркинд родился тогда, когда шок от новой русской жизни сменился нормальным биологическим желанием просто жить, просто смотреть спектакли, просто встречаться. Театральная ситуация к тому моменту напоминала картину палеозойской эры: громады-динозавры, они же великие столичные театры, не знали и не могли ничего знать о театрах помельче и подальше. Маленькие и слабые труппы тихо и бесславно бедствовали, но и те, и другие были в равной степени неуклюжими и несчастными.

Сейчас все иначе: "Золотая Маска" стала если не ориентиром в театральном мире, то уж точно водоразделом – на нее ориентируются, ее боготворят, ее люто ненавидят, на нее рассчитывают. Даже если только перечислить все спектакли, что за эти восемь лет смогли посмотреть москвичи на фестивале, и то мгновенно создастся впечатление, что мы владеем всей театральной картой России, все видели и все знаем. "Золотая Маска" – событие национального масштаба.

- В 1995 году было первое вручение "Маски", которое было милым, уютным, абсолютно семейным праздником, – тогда премия вручалась только за московский театральный сезон. Этот праздник всем понравился и запомнился. 1995 год – год первых надежд, первая волна оптимизма, которая вскоре была разрушена дефолтом 1998 года. И театр, и театральное сообщество тогда хорошо ощущали эту энергетику. Людям было нужно ощущение праздника. И вручение в Малом театре было именно таким – хорошим: по интонациям, по эмоциям. Премии вручили абсолютно бесспорным театральным лидерам, церемония проводилась в модном формате оскаровской премии - с надрезанием конвертиков и т.д. После церемонии все вышли и сказали: да, такой праздник нам очень нужен. Союз театральных деятелей в тот момент находился в очень сильном кризисе, и было понятно, что собственные возможности исчерпаны, нужна какая-то новая жизнь. И "Золотая Маска" стала одним из перспективных векторов новой политики СТД. И раз уж СТД – российский союз, то и премия должна стать национальной, российской.

- Российский фестиваль – это совсем другой масштаб. Это уже не миленькая посиделка в театре: шутка ли - привезти в Москву более тридцати спектаклей, от монументальных опер Мариинского театра до труппы современного танца с Урала. Театральные российские "земли" надо собирать. Дезинтеграция всегда была острой проблемой нашей культуры. Люди, которые вышли из одной театральной школы и учились у одних учителей, становятся: один – режиссером московского театра, другой – новосибирского. В результате ни тот ни другой ничего не знают друг о друге, но при этом оба ставят неплохие спектакли. Мы начали собирать такие театры, искать какие-то творческие примеры, которые помогли бы выжить другим коллективам. Например, то, что сделал Михаил Бычков, организовавший в Воронеже свой камерный театр, остается уникальной моделью существования труппы вне системы академических театров - одним из его учредителей является, например, железная дорога. А это самый любимый в городе театр. Тут же мы привозим очень раскрученных Валерия Гергиева, Льва Додина, Бориса Эйфмана. У всех театральных людей разные судьбы, но все они одного рода. И об этом надо напоминать и тем и другим. Потому что иначе одни начинают ощущать свою никчемность, а другие – свою исключительность, не понимая, что без Иркутска или Новосибирска никакого Камы Гинкаса или Олега Табакова просто не будет.

- Конечно! С каждым годом Положение фестиваля меняется, эволюционирует. На одном фестивале мы что-то придумываем, на следующем отказываемся от чего-то. И все же каркас остается незыблемым.

- Наш фестиваль - разный. Спектакли всех жанров, всех видов: опера, балет, оперетта, современный танец, драма, куклы. Традиционный театр и экспериментальный. Спектакли репертуарных театров и "проектные" работы. Камерные зальчики и большие сцены. Для нас принципиально сохранить обе равновеликие части "Золотой Маски" – сам фестиваль и церемонию вручения премии. Начинаешь выпячивать премиальную, светско-тусовочную часть, происходит творческая катастрофа, а когда нам говорят “Стоп, ребята, главное - участие”, моментально теряется градус, дух соперничества.