В Малом театре завершились московские гастроли БДТ им. Товстоногова. Питерцы ушли по-немецки, показав на прощание шиллеровского «Дона Карлоса».

Этой пьесой — или драматической поэмой, если следовать автору, — в 1919 году открылся Большой драматический. Именно ее к 90-летнему юбилею, который праздновали в конце зимы, поставил Темур Чхеидзе. Если и были иные мотивы у режиссера, воскресившего на сцене трагедию, полную политических интриг и философии власти, то от зрителей они сокрыты. Четырехчасовая костюмная драма поставлена в традиционном ключе и успех ее целиком зависит от актеров.

Заглавный герой «Дона Карлоса» — молодой наследник испанского престола, готовый дважды предать своего отца: он влюблен в жену короля и вынашивает планы государственной измены. Впрочем, несмотря на очевидные изъяны, в пьесе он — герой явно положительный, более того — страдающий. Поскольку Филипп II, его отец и король испанский, — самый что ни на есть тиран.

Впрочем, Шиллер далек от ярлыков. Его персонажи объемны, и лишний пример того — удивительная история, которая приключилась с постановкой БДТ. Ее смело можно было бы переименовать из «Дона Карлоса» в «Дона Филиппа», потому что центром и главным трагическим лицом стал тот самый король-тиран.

Карлоса в спектакле Игорь Ботвин играет неприятным молодым человеком, хамски пристающим к королеве Елизавете (Ирина Патракова) и склонным к несдержанным выступлениям. Его друг маркиз де Поза (Валерий Дегтярь) лелеет наивные мечты о всечеловеческом счастье и сочиняет сложную интригу с невероятно нелепым финалом, в котором гибнет сам, никого не спасая и не делая счастливее. И только Валерий Ивченко в роли Филиппа наполняет смыслом существование своего героя.

Испанский король — властный, гордый, привыкший вершить судьбы едва заметным движением руки — именно таким появляется перед зрителями. Однако каждая новая сцена открывает нового Филиппа. Подозрение в неверности жены рождает в нем бурю страстей, но гнев — не главная из них. Жестокий и опасный властитель потрясен предательством. Одиночество человека, который не может верить ни одной живой душе, мука пожилого мужа, обманутого молодой, красивой женой, страдание отца, лишившегося в одночасье предателя-сына и маленькой дочери, которой он, может быть, вовсе не отец, — вся эта тяжесть обрушивается на неколебимого Филиппа. Валерий Ивченко тщательно прочерчивает борозду от каждого из ударов на величественном челе короля, образ которого, не теряя властности, обретает черты человеческого горя. Обманутый, Филипп ищет кому довериться и находит маркиза де Позу, который обводит его вокруг пальца, увлеченный своими утопиями. Король — за сценой, когда ему приносят известие о предательстве Позы. Потрясающая находка Шиллера. Суматоха в приемном покое и смесь изумления и ужаса в громком шепоте: «Плачет!». Драматург не доверил ни одному из актеров изобразить Филиппа в тот момент окончательной утраты веры. Однако, лишенный этой сцены, Валерий Ивченко играет следы ее — опустошение, обреченность и холодную жестокость, которую король обращает на предавший мир.

Роль сыграна до последней точки: от осанки — врожденная королевская стать и чуть склоненная голова страдальца, от голоса — насмешливая властность интонаций в напевной, баюкающей речи, до отчаянно заломленной руки и, кажется, даже самой маленькой складочки на плаще. Эта актерская безупречность — спасла спектакль, перед которым маячила серьезная угроза бесславно упокоиться вместе с прочей многолюдной, многословной, пыльной классикой.