- Вы играете во многих спектакляхй, где роль требует надрыва, выхода эмоций, часто негативных, как, например, в "Антигоне". Какое настроение присуще Вам чаще?
- Разное. Стараюсь, когда есть свободное время, получить любое удовольствие. Заняться спортом, посмотреть фильм, что угодно - удовольствий ведь миллион. Иногда наступают созерцательные моменты жизни или такие, когда обстоятельства, загнав тебя в угол, заставляют плакать.
- Сцена спасает от собственных неурядиц?
- Сцена манит к себе так, что летом, в пору отпусков, ждешь - не дождешься начала сезона. Театр – это недостаточно изведанный мир, который никто пока не изучил. Когда я на сцене, я получаю огромное удовольствие. Почему мне ЭТО так нравится, не знаю. Когда идет спектакль, образуются некие волны, происхождение которых необъяснимо, но они телесно ощутимы. Интересно, что предугадать их появление невозможно. Иногда я правильно настроена, кажется, что все есть, чтобы получить от спектакля кайф. Но он не наступает. Почему? Непонятно. Может быть, потому, что твой партнер сегодня не настроен. Может, у него что-то случилось. А мы, артисты, перед спектаклем создавая некий вакуум, не можем справиться с его настроением. Общий настрой актеров, как шарик, которому надо быть целым. Стоит одному из нас почувствовать себя, так сказать, не в духе, все, в шарике дырка. Мы его латаем, заряжаем, а все бесцельно, вся энергия улетучивается в эту дыру. Хорошо, что зритель чаще всего ничего не видит. Точнее так: если ты сыграл недостаточно точно, недостаточно ярко передал эмоцию, зритель просто не почувствует того, что мог бы почувствовать. "Кухни" он не видит, не замечает.
- Если что-то неприятное случается у Вас в жизни, бывает, что роль забываете?
- У меня было так, что я не просто забыла текст, а вышла на сцену и спросила себя: "Кто я? А… Я Маша. А это кто? Это зрители. А… Здравствуйте, зрители… А… Пойду-ка я домой". Меня уже от кулис вернул на сцену один наш артист. Во мне что-то включилось: "Дзинь!". Текст вспомнила, дальше играла нормально. Что это было? Какое-то отрешение. Что-то в те дни я была ужасно уставшая, очень много играла, и вот случилась такая неприятность. Поверьте, я была трезва и была настроена на спектакль. Только усталость и могла вызвать такое неадекватное поведение (смеется).
- Помню, давно как режиссер, Вы снимали клипы Владимира Кузьмина. Не хочется больше в режиссерской шкуре побывать?
- Тогда ситуация была вынужденной. Я написала сценарий и показала его Володе, пояснив кратко, как надо снимать. Он говорит: "Вот ты и сними сама". Я отговаривалась, но любопытство сыграло свою роль. Да, я столкнулась со многими сложными вещами, совершила ряд ошибок, которых не случилось бы, имей я хоть какой-нибудь опыт. Самая большая из них была та, что я хотела снимать кино, а не 3-минутный клип. Режиссер не должен быть жадным на кадры. Нужно выбросить в корзину, может быть, четыре-пять суперкадров и оставить один гениальный. Ведь нужен темп и ритм… Режиссером быть слишком трудно, я не раз говорила, что профессия режиссера – это мужская профессия. Нужно обладать каким-то уникальным характером, жестким, чтобы умело управлять людьми, не только строя их в шеренги и командуя "направо-налево", но и "заставляя" их выполнить твою творческую задачу. Все должны говорить на одном языке и понимать друг друга. Если я, режиссер, говорю так, это значит: только так, а не иначе. Если будет иначе, то от моего первоначального замысла ничего не останется. Потому что идеи растаскиваются моментально и всеми: от реквизитора до артиста массовки. Идея должна существовать одна - моя, режиссерская. Помните, в клипе "Осень" были яблоки? Мне предлагали: "Привезти вам грузовик белых яблок?". Я просила: "Пожалуйста, привезите мне яблоки, похожие на джонатан, чтобы у них были желто-красные бока". Я просила каждое яблоко перевернуть и сделать из них круг, чтобы мы с Володей смотрелись как две косточки в яблоке. Должен был получиться круг определенного диаметра из одинаковых яблок, и чтобы не высовывался гнилой бок. Но всем было лень эти яблоки перебирать и крутить. Конечно, когда есть дельное предложение и оно соединяется с моим замыслом, пожалуйста, я буду работать. Но если это уводит от моей идеи, лучше вообще ничего не надо. Если бы мне сейчас предложили еще раз снять клип, я очень сильно подумала бы! Все зависело бы уже от денег, которые мне предложили бы. Потому что эта работа стоит дорого.
- Но сейчас Вы еще и продюсер нового спектакля. Разве это не трудная работа?
- Трудная, а что делать? С удовольствием взвалила бы эту ношу на кого-то другого. Но на кого? Два человека взялись его "катать", но подвели. Никогда в жизни я не собиралась быть продюсером. А теперь "прокатываю" "Адама и Еву" по городам и весям, параллельно играя главную роль. Знаете, чем занята сейчас моя голова? Как на Украине соорудить настоящие декорации, а не лепить халтуру. Мы делали декорации для стационарного спектакля, они весят тонну. Понятно, что гастролировать с таким багажом невозможно.
- Вера, с прошлым Вы легко прощаетесь?
- Чаще не люди, а вещи из прошлого меня больше тянут. Вещи, которые были связаны с моей жизнью, хранятся в моем доме. Это куклы, записные книжки, книги…
- Неужели храните записные книжки?
- Да! Берешь, к примеру, ежедневник и смотришь: с 1 января по 31 декабря – вся твоя жизнь как на ладони. Как будто возвращаешься в прошлое, попадая в то время. С этим созванивалась, тогда-то была примерка, в этот день надевала корсет… Очень интересно.
- С негативными воспоминаниями Вы тоже живете?
- Да, ну и что? Это моя жизнь.
- Как-то в передаче Виктора Мережко у Вас при ответе на вопрос о Кузьмине навернулись слезы на глаза. Вы так сентиментальны? Неужели жизненный опыт не сделал вас жестче?
- Ой, нет. Слово "жесткий" вообще ко мне не подходит. Если и нужно эту жесткость где-то проявить, могу, конечно. Но вообще-то была бы счастлива, чтобы раз и навсегда со мной был мужчина, который взял бы на себя все тяготы, а я витала бы в облаках, мечтала бы… Это меня очень устроило бы (смеется). Меня хлебом ни корми, дай помечтать, порисовать, поиграть с котом, лечь почитать! О-о, за "лечь почитать" родину продам!
- Что читаете?
- Все, что мне нужно по моему огромному списку. Есть такие книги, которые все читали, а я еще нет, вот и написала сама себе списочек. Читаю и вычеркиваю. Я так в детстве делала и сейчас продолжаю.
- Ваш взрослый сын много головной боли доставляет?
- Мой сын – это очень большая головная боль (смеется). Помимо того, что он есть и я его очень люблю независимо от того, как он себя ведет и что делает. Мне хочется, чтобы он вырос человеком, имел прекрасную профессию, которая была бы ему интересна.
- Ян ее уже выбрал? Где он учится?
- Учится в университете Натальи Нестеровой на факультете “Режиссура кино, телевидения и рекламы”.
- Вы помогли профессию выбрать?
- Он хотел работать с компьютерами, я же возразила, что, раз с математикой было всегда плохо, надо забыть о технике. У него есть определенные задатки, а их ведь надо развивать, талант требует постоянных тренировок, совершенствования и развития.
- У Вас хватало времени на Яна?
- Увы… Никогда не хватало и сейчас не хватает. Переживаю ужасно. Наверное, самая большая боль моей жизни связана именно с тем, что я многого недодала сыну. Мне нужно было зарабатывать деньги, он часто оставался с моей мамой, с подругами. Часто меня спрашивают: "Зачем вы снялись в той или иной картине?". Да просто для того, чтобы заработать денег. Неужели вы этого не понимаете, люди?
- Я слышала о какой-то мифической истории, связанной с Вашим сыном и Вами. Вроде бы до своего рождения он Вам приснился?
- Не приснился… Я увидела его в газете.
- ?!
- Мне было лет 14-15, когда в газете "Волгоградская правда" увидела классный снимок мальчика в голубых джинсиках, подтяжечках, и в беленькой рубашечке, слизывающего у товарища мороженое. Помню, сказала: "Во! Я такого же хочу!". Через несколько лет с мужем пришла в гости и увидела мальчика в подтяжечках, джинсиках. Его звали Ян. Я сказала мужу: "Я такого же хочу". "Будет", - пообещал он мне. Сын появился, разумеется, позже, но уже в животе звался Яном.
- Сейчас Вы нравитесь себе больше, чем раньше?
- Я не могу сказать, что прямо вот нравлюсь, но по крайней мере от тех недостатков, которые во мне есть, я пытаюсь избавиться. Я слишком культивирую в себе свои эмоции. У меня роман с душой, как говорила Марина Цветаева. Никогда в жизни не позволю себе загрубеть в этом смысле. Я иногда себя представляю такой огромной птицей, которая обнимает мир. Такую маленькую Землю. Я летела из Москвы в Лос-Анджелес - это 11 часов. И вдруг мысль пробивает, как молния: "Еще чуть больше 11 часов - и мы облетим весь мир!". Если навести фокус на эту мысль, то понимаешь, какая маленькая Земля.
- Вера, почему у большинства красивых и талантливых актрис неудачная личная жизнь?
- Скорее всего потому, что на творческих людей просто больше обращают внимания. Да и, наверное, они больше подвержены переменам. Когда эмоции ослабевают, возрастает желание лететь на огонь.
- Но и у женщин неординарных часто изломанные судьбы. Вы не замечали?
- Миллионы случаев таких! Просто всего на свете две особи – мужчина и женщина. Женщина – это одни животные, а мужчины – совершенно другие. Мы их никогда не поймем.
- Для Вас важен статус замужней дамы?
- Очень. Если человек дал согласие на брак, то он делает очень важный шаг. Если я говорю "да", значит, "подписываюсь" на все вытекающие отсюда обязательства. Это уже мой муж, я его никому не отдам. Значит, он будет самым красивым, самым талантливым, самым успешным… Я сделаю все, чтобы так и было. Мечта о семье живет во мне.
- Может, Вы слишком большие требования выдвигаете претендентам?
- А может, мне выдвигают слишком большие требования.
- Вы сразу чувствуете: этот господин может быть мужем, а этот никогда?
- Самое страшное и обидное, что изначально мы всегда думаем: "Вот это все! Хочу, чтобы ОН был моим мужем!". Но так как мы люди уже опытные, то даем себе шанс проверить это. И после некоторой проверки понимаем, что ошиблись. К сожалению.
- У Вас было несколько браков?
- Нет. У меня был один-единственный муж, отец сына. Брак продлился год.
- А Владимир Кузьмин?
- Он был не муж. И прожили мы семь лет.
- Ваши отношения всегда обсуждали, ведь вы оба очень яркие фигуры. Тяжело было жить вместе, находясь в одной упряжке?
- Чего греха таить, мы оба так любили свои профессии, что почти ревновали к ним. Меня очень не устраивало, что он всегда был где-то там, но не со мной. Это меня обижало. Три года подряд человек не приезжал на мой день рождения, видите ли, у него гастроли. Он мне давал деньги, я устраивала девичник. Это было странно. Если это не любовь, надо расставаться. И как можно быстрее. Зачем вообще терпеть что-либо? Вот это, я считаю, очень важно. Терпеть можно тогда, когда от этого человека есть дети, как мне кажется.
- Но с первым мужем Вы расстались, несмотря на наличие сына?
- Там давно все было разрушено. Еще тогда, когда я была беременной.
- Вам свойственно прыгать в любовь, как в омут?
- Да, я всегда по-настоящему, до конца, со всеми потрохами, качусь вниз, как можно дальше вниз, а не наверх… Если эмоция есть она должна по-настоящему загореться и сгореть.
