Знаменитый литовец, режиссер Римас Туминас всякий раз неожиданно вызывающе прочитывает классические пьесы. В случае с “Ревизором” прибалтийская режиссура - интеллектуальная, зашифрованная - в соединении с чувственной эксцентрикой вахтанговской школы породила завораживающую премьеру.
Почти голая сцена, дощатый пол, сиротливый столб с фонарем на серо-черном фоне, малюсенькая печка, груда стульев. Огромная церковь в углу, силуэтом подозрительно напоминающая водочный штоф, превращает всю сцену в стол из трактира. Суетливые фигурки чиновников прыгают, замирают, сбиваются в кучку – совсем как гномики. Вдалеке совершает назойливый променад девица – точь-в-точь балерина из музыкальной шкатулки.
Спектакль-сон, спектакль-греза, где все готовы на какие угодно чудачества, лишь бы не просыпаться. И более всех Городничий. Сергей Маковецкий играет его меланхоличным Маниловым, мечтателем, тоскующим по изящному. Несостоявшийся сочинитель и полководец, с благоговением рассуждающий об истории и Александре Македонском, он украшает обеденный стол позолоченным бюстом-антиком. Хлестаков – главное событие в его жизни, родственная душа, ангел, спустившийся с небес. И этот ангел в длинной белой рубашке в иконописной позе с нервическими худыми конечностями въезжает на сцену на высокой кровати.
Каждый готов быть странным, и никто не хочет быть реальным. Одна Марья Антоновна, дерзкая девчонка, хохочет над всеобщими фантазиями. Впрочем, ей по-своему близок Хлестаков, ее ровесник. С ним весело подраться, катаясь по полу. Приятно его утешить, когда этот блаженный, болезненный и балаганный Петрушка бьется в истерике, не желая уезжать из гостеприимного дома.
Но пора просыпаться, пора покидать этот фантастический, искаженный мир грез. Знаменитые литовские театральные стихии - от камня и дерева до потоков воды – обрушиваются на несчастных человечков. Они стоят на плоту под бурным, секущим дождем, их вымышленный мирок трещит и разламывается. Церковь вдруг трогается с места и начинает кружить по сцене, как гигантская метла, сметающая всех мечтателей и юродивых. Несчастных, вечно беспокойных Добчинского и Бобчинского ждет жестокое растерзание: их нехитрое, кукольное сердце безжалостно выпотрошено. Остальных просто разбросает хмельная церковка, которая набирает обороты и кружится все неистовее, - та самая гоголевская обитель, что “начинала строиться, да сгорела”. Россия – страна небытия.
