Историю несостоявшейся любви Юлия Пересильд и Даниил Страхов играют так, что у зрителей  глаза на мокром месте. В «Варшавской мелодии» Сергея Голомазова время — тиран, страшнее Сталина.

Нынешняя премьера на Малой Бронной полна неожиданностей. Первая мысль, когда узнаешь, что кто-то решил ставить «Варшавскую мелодию»:  сейчас-то зачем?! История о том, как чувства юного винодела и польской студентки консерватории разбились о железный занавес, в нынешней ситуации, кажется, как минимум не актуальной.

В устарелости пьесы нас убеждают легендарные постановки Театра имени Евг. Вахтангова и Театра имени Ленсовета, в которых и герои Юлии Борисовой с Михаилом Ульяновом, Алисы Фрейндлих с Анатолием Солоницыным жили бы счастливо, если бы не сталинский указ о запретах на браки с иностранцами. Хотя сам Леонид Зорин сотни раз говорил, что писал про любовь, а не про политическую ситуацию. Да кто ж ему поверит?! Вот и Лев Додин, когда выпустил свою недавнюю версию, активно давил на разницу менталитетов.

А вот Сергей Голомазов поверил драматургу безоговорочно. И даже не стал делать попыток осовременить материал. Ставил строго по авторским ремаркам, за исключением нескольких, по-моему, чистой воды эстетских врезок.

Оказалось: пьеса очень даже современная. И тогда была современная, и потом будет. Прямая, без всяких экивоков, высказанная мысль, что люди не вино, со временем только портятся, может быть неактуальна для вас в одном единственном случае, если вы Кащей Бессмертный и давно продали душу за иголку в ларце.

Кстати, найти «качественных» исполнителей на главную роль оказалось не такой проблемой. Просто худрук Малой Бронной хорошо подумал и создал удивительный дуэт. Если бы не Сергей Голомазов, Юлия Пересильд и Даниил Страхов вряд ли бы вообще когда-нибудь пересеклись на подмостках.

Более значимой роли в театральной карьере Даниила Страхова еще не было. Правда, Голомазов в этого героя-любовника всегда как-то верил. И в отличие от Андрея Житинкина, который нещадно эксплуатировал его смазливое (да простит меня его обладатель) лицо в своих постановках. Первый раз актер, будучи недавним выпускником театрального, сыграл у Голомазова в спектакле «Петербург» в Театре имени Гоголя, затем была еще и совместная «Безотцовщина» в учебном театре ГИТИСа.

Но в обеих небезынтересных работах на лицо были особенности актерской природы Страхова: он категорически не способен на всякого рода гротеск и острохарактерность, да и темперамент — не его сильная сторона. Зато на нынешней премьере стало ясно, что медийный красавец не только профпригоден,а еще и обладает рядом замечательных, а по нашим временам просто редких, актерских качеств, таких как погружение в материал, чувство партнера и умение скупыми средствами выразительности точно показывать самые мельчайшие нюансы душевных переживаний. То есть кружева вить, все эти петельки-крючечки, играть атмосферу...

Главное, что есть с кем играть. Роль гордой полячки превратила Юлию Пересильд, недавно окончившую курс Олега Кудряшова в ГИТИСе, из подающих надежды в актрисы высшего эшелона. На нее обращали внимание и в «Шведской спичке», в дипломных спектаклях «кудряшей», и в «Рассказах Шукшина» Театра наций. Фактура плюс яркая индивидуальность, порой эта девочка ненароком «забивала» своих партнеров по сцене. Все это время королевство ей было маловато — развернуться негде.

Пересильд польский акцент из детали превращает в лейтмотив. Хочется ей быть понятой, но как предчувствует, что счастью не бывать, тут же сбивается и становится ясно, что главное останется невысказанным.

До конца понять друг друга они не смогут и при первой встрече в Московской консерватории, и когда полюбят друг друга, а потом узнают о том, что Сталин запретил браки с иностранцами, и встретившись через десять лет в Варшаве и еще через десять в Москве...

Сцена в театре почти пустая, главная декорация — струны, натянутые по периметру, в моменты единения влюбленных звучит Шопен, будто музыка единственное, что может стереть границы между людьми.

 Худрук Малой Бронной не склонен винить в бедах ни Сталин, ни Гитлера, ни Господа Бога. Финальная сцена сделана без лишних сентиментов. Геля в модно-пошленьком белобрысом паричке и привыкший лебезить Витек. Она банальная прима, которая клянет бывших мужей и импресарио, он пытается тиснуть ей свое достижение — бутылку марочного вина — под нос, мол, я тоже не лыком шит. Они перебалтывают свою жизнь и даже ключевое: «Представляешь, теперь даже советские студенты женятся на иностранках,» — она говорит в проброс из-за кулис. Ярмарка тщеславия вместо объяснения в любви.

Куда эти пошленькие персонажи дели тех... светлых... юных... человечных... влюбленных... Лишь на аплодисментах они вновь будут впервые слушать концерта Шопена в Московской в консерватории 46-го года... Но это так, справедливости ради, чтобы все зрительницы из зала вышли со слегка подпорченным макияжем.