Своего сочинителя в спектакле приветствуют толпы Треплевых и Раневских, многоуважаемый шкаф из «Вишневого сада», вагон для свежих устриц и советская женская сборная по синхронному плаванию. Вытянутый белый зал разделяет черная лента транспортера, по обе стороны которой сидят по три ряда зрителей. Один край зала кончается белым порталом чеховской усадьбы, другой — темным провалом, который, как черная дыра, засасывает толпы беженского вида Раневских с чемоданчиками, опереточного вида Треплевых с забинтованными головами, Тригориных с удочками, трехметровых Шарлотт и Полин Андреевн, вышагивающих на ходулях. Около них вьется девочка в матроске, жалостно повторяющая: «Мне завтра в Елец, в третьем классе». То ли Нина Заречная, то ли просто школьница — понимай, как хочешь. Начинается же шествие с темноты, из которой выскакивает мальчик лет шести, роняет на движущуюся ленту коробку с лото (в лото играют в финале «Чайки»), судорожно собирает и исчезает за белым порталом, из которого тут же вываливается целый полк с военным оркестром — все музыканты, как один, с усами. Даже те, у кого шинели предательски топорщатся на женской груди.
«Надежда русской мысли» — так церемониймейстер парада Игорь Яцко объявляет выход Андрея из «Трех сестер» — является в виде огромной куклы, которой управляют три сестры Прозоровы. В самый неподходящий момент кукла издает громкий, долгий и неприличный звук. Парад персонажей сменяют приветствующие Чехова советские писатели и прочая общественность: пловчихи в купальничках, моряки с пятиметровой бутафорской рыбиной и балет Большого театра: снизу — пачки и лосины, сверху — пиджаки с орденами, фетровые шляпы и номенклатурные физиономии.
Словом, спектакль Крымова — яркая и беспощадная сатира. Конечно же, не на самого Чехова, а на советские и постсоветские обывательские представления о «высокодуховном» человеке в пенсне. Если вы готовы расстаться с этими ложными представлениями смеясь, — добро пожаловать на «Тарарабумбию».
