Мнение Посмотрев новую постановку «Турандот», вспоминаешь, что ее героиня – вовсе не китаянка. Исследователи, впервые обнаружившие образ Турандот в средневековой поэме Низами, не смогли разыскать ее прототипа в истории Китая. Специалистам по этнографии не найти реальных деталей в условном, сказочном пространстве спектакля. Принцесса впервые появляется на сцене, сидя в высоко поднятом над землей стеклянном паланкине с изображением дракона. По сцене передвигаются огромные прозрачные зооморфные фигуры. В них, как улитки в раковину, прячутся министры Пинг, Понг и Панг. Только одна деталь в сценографии Георгия Цыпина заимствована у археологов: на заднем плане стоят две шеренги воинов. Они повторяют терракотовые изображения войска, найденного в XX веке в гробнице первого императора Китая Ши-хуанди.
На сцене царит атмосфера волшебной сказки. Принцесса, словно ведьма, насылает чары на собственный народ, превращая мирных китайцев в жестокую и кровожадную толпу. Те, кто спустя несколько минут будет жалеть ее очередного жениха, принесенного в жертву, с воодушевлением кричат: «Пусть скорее прольется кровь!» Татарского принца Калафа, разгадавшего все загадки Турандот, поддерживают какие-то магические силы. Стоит ему произнести правильный ответ, и на сцене возникает огромное дерево, украшенное драконами. При появлении принцессы красный свет превращает сцену в зловещее, алое зарево. Пуччини собирался вписать в свою партитуру нечто похожее на светомузыку. Художник по свету Рик Фишер в оформлении использовал эту идею: забитый китайский народ освещается мертвенно-синим светом, а на торжественном выходе императора пространство заливают золотистые лучи.
Дзамбелло добилась почти невозможного: огромные толпы народа движутся четко, как хорошо отлаженный механизм. Временами кажется, будто смотришь компьютерный мультфильм.
Первый полностью самостоятельный спектакль команды директора ГАБТа Анатолия Иксанова и дирижера Александра Ведерникова соответствует уровню европейских оперных постановок. Вплоть до самого финала кажется, что режиссеру удалось выйти за рамки хрестоматийных трактовок «Турандот». (Во всем мире ее ставят либо как историю о тоталитарном режиме, либо превращают в миниатюру на китайскую тему.) Поэтому финал волшебной сказки шокирует избитой метафорой: во время китайских, советских или северо-корейских праздников толпы народа в белых праздничных одеждах движутся и танцуют вокруг статуи огромного колосса. Потом по бокам изваяния вырастают красные крылья, и оно становится похожим на изображение герба СССР.
