Театр с новой квадригой
В Варшаве есть свой Большой театр, по-польски Wielki. Он тоже расположен в центре столицы, тоже на Театральной площади, в здании с колоннами и квадригой, естественно. Но он совсем не такой древний, каким кажется на первый взгляд. Колонны – единственное, что уцелело во время Второй мировой войны от старинного здания. Как и вся Варшава, театр Wielki восстановлен из руин с максимально возможным использованием уцелевших деталей.
Квадригу установили и вовсе недавно – как будто не желая ударить в грязь лицом перед приезжающими москвичами. При этом польские государственные мужи почему-то оправдывались. Дескать, поймите нас правильно, даже в момент экономического кризиса нужно заботиться о культуре. Нам этого не понять.
Мода на Варшавскую оперу
В экономике Польши сегодня действительно кризис, зато в жизни Большого – Wielki – полоса удач. Вальдемар Домбровский, который с 1998 по 2002 год был директором Национальной оперы, назначен министром культуры Польши, и, значит, без государственной поддержки театр не останется. Пятый год на посту главного дирижера Яцек Каспшик, музыкант яркий и темпераментный, поездивший по свету и имеющий большой опыт работы в театрах и оркестрах Европы, США, Японии. Приглашение выступить в Варшаве часто принимают звезды мировой оперы. Только за последний месяц в варшавском Wielki дал сольный концерт известный драматический тенор Бен Хеппнер, партию Турандот исполняла Эва Мартон, а Хосе Кура выступал не в сомнительном по качеству шоу, как в Москве, а в одной из своих лучших ролей в «Отелло».
В театр пришли молодые режиссеры, сумевшие расшевелить застывший храм искусства. Мариуш Трелиньский привлек внимание современным прочтением таких классических шлягеров, как «Отелло», «Мадам Баттерфляй» и «Евгений Онегин». Спектакли Трелиньского заинтересовали Пласидо Доминго, и это принесло дивиденды всему театру. «Мадам Баттерфляй» с успехом прошла в Вашингтоне, началось сотрудничество с оперой Лос-Анджелеса. Американцы любят вкладывать деньги в европейский интеллект. В общем, в Москву приезжает успешный театр, заслуживающий внимания.
Король и двор
Гастроли главных оперных театров обычно дают возможность познакомиться с национальной классикой, если такая есть. В Польше с этим все в порядке. Есть и свой классик: к нам едет «Страшный двор» (1865) родоначальника польской оперы Станислава Монюшко. Есть и новатор-декадент – Кароль Шимановский. Его «Король Рогер» (1926) в постановке Мариуша Трелиньского открывает гастроли.
Эти два названия для поляков имеют символическое значение. Когда в 1965 году варшавская Народная опера наконец вернулась в заново отстроенное здание Большого театра, первой премьерой стал «Страшный двор». Всего через три дня состоялась премьера «Короля Рогера». В Москву приедут новые постановки этих опер, осуществленные в 2000 и 2001 годах.
«Страшный двор» неплохо известен в России. Это романтическая «история с привидениями», пронизанная национальным колоритом, вполне удовлетворяла интересам польско-советской дружбы. «Король Рогер» известен гораздо меньше. Он-то как раз считался неблагонадежным, в частности за религиозный сюжет. Не помогло даже то, что либретто оперы было написано лояльным к коммунистам писателем Ярославом Ивашкевичем. В Советском Союзе «Король Рогер» поставлен так и не был.
Зато опера Шимановского шла в Германии, Чехии, Англии, Голландии, Аргентине. Своим считают «Рогера» в Палермо – по сюжету действие происходит в XII веке на Сицилии. А в 1988 году в Калифорнии оперу поставили как историю тоталитарной секты «Народный храм» – Америка была потрясена массовым самоубийством адептов проповедника Джима Джонса.
Подарок от министра
Но козырем гастролей остается «Евгений Онегин» в режиссуре Мариуша Трелиньского. Спектакль был включен в программу московского визита еще до премьеры. Прошлой зимой, во время официального визита в Польшу Владимира Путина, хитроумный директор Вальдемар Домбровский пригласил нашего министра культуры Михаила Швыдкого посетить мастерскую художника Бориса Кудлички, постоянного соавтора Трелиньского. Там уже стоял готовый макет «Онегина». Кудличка переставлял по макету фигурки, как в кукольном театре. Оказавшийся тут же Трелиньский описывал будущий спектакль. Посмотрев это представление, Швыдкой загорелся идеей привезти «Онегина» в Москву – именно для того, чтобы нетрадиционный взгляд польских постановщиков помог нам освежить восприятие до мелочей знакомой оперы.
Как говорит Трелиньский, мы не увидим в этом спектакле самовара. Зато увидим много другого. Ярко-красное дерево, вокруг которого бродят девицы-красавицы в первом действии. Небо, переливающееся то зеленым, то лиловым. Раскатившиеся по сцене яблоки. Граммофон, под который Ленский поет «Я люблю вас, я люблю вас, Ольга!» Гостей в волчьих масках на ларинском балу. Кусочки березовых стволов в сцене дуэли. Роскошное дефиле под звуки полонеза в третьем действии – великосветский бал превращен в показ коллекции от известного польского модельера Иоанны Климас.
