В рамках «Золотой маски» в Москву с гастролями едет Александринка. Именитый театр из Питера покажет нам свои последние прьмеры — «Гамлета», «Изотова» и «Дядю Ваню».
Эти спектакли могут идти только на технологически оснащенной сцене. Поэтому для показов выбрали МХТ им. Чехова: сцена театр вполне могла бы упоминаться в афише как одно из главных действующих лиц.
«Гамлет». Изнанка трагедии
Реж. Валерий Фокин
Гамлет — Дмитрий Лысенков, Офелия — Янина Лакоба
Постоянный соавтор Валерия Фокина, театральный художник Александр Боровский установил на сцене массивные металлические зрительские ряды — как на стадионе. Заканчиваются они под самыми колосниками, а к залу обращены «изнанкой». Зрители помещены как бы «за кулисы» происходящих в «Гамлете» событий и могут видеть то, что для наблюдателей не предназначено. Чуть ли не с первых минут нам ясно, что юный Гамлет (Дмитрий Лысенков) — пешка в чужой грязной игре. Пешка лишена свободы поступка, она может только ерничать и давать советы такой же беспомощной подружке Офелии (Янина Лакоба): «Ступай в монастырь!» С самого
начала этот Гамлет знает о своей обреченности и — что еще страшнее — догадывается о напрасности самопожертвования. С Гамлетом—Лысенковым легко отождествиться, он явно свой для зрительного зала. Но ему трудно сострадать. Валерий Фокин как-то обмолвился, что изнанка ему всегда казалась интереснее, чем парадный фасад. Изнанка событий, человеческой души, классических текстов... В «Гамлете» режиссер исследует
кровавую изнанку шекспировской пьесы и одновременно меряет «главной мировой трагедией» нынешнее время, упорно именующее себя эпохой «пост». «Гамлет» Фокина — одно из самых убедительных театральных высказываний постмодернизма. Режиссер поставил спектакль об эпохе, которая Гамлета не заслуживает вовсе: ни Гамлета-мстителя, ни Гамлета-философа, ни Гамлета-жертву. Это спектакль о времени, когда не приходят духи отцов и молчат небеса.
19, 20 ноября, билеты:
«Изотов». На краю земли
Реж. Андрей Могучий
Сцена из спектакля
В ходе репетиций «Изотова» — спектакля по пьесе одного из лучших авторов новой драмы Михаила Дурненкова — режиссер Андрей Могучий и его артисты свободно обращались с авторским текстом, оставляя островки для импровизаций. В результате путешествие героя в свое прошлое превратилось в отважную экспедицию в поисках небывалого театра. Фантасмагория начинается с первых минут действия, когда на авансцене появляются два ангела-фокусника (они же Деды Морозы) — Николай Мартон и Рудольф Кульд. Они демонстрируют каскад штучек из книжки «Фокусы для начинающих»: летающая трость, саморазвязывающиеся узлы, букет цветов, выползающий из трубки, заяц, извлекаемый из пустого цилиндра. Дальше шутки становятся изощреннее: задействованы видеотехника, ветродуйные машины, свето- и звукоаппаратура. Когда по дороге в родную деревню писатель-лауреат Изотов (Виталий Коваленко) потерпит дорожную аварию, сверху на сцену скатится модель «Жигулей» в натуральную величину. Потом на журнальном столике на колесах появится говорящая голова героини. А затем и сам Изотов будет парить на невидимом канате, обращаясь к брошенной возлюбленной. Удивительный сценограф Александр Шишкин выстроил конструкцию, в которой высокие технологии приходят на помощь по-детски простодушной театральной игре. Визуальное пространство спектакля действует гипнотически. Взгляд получает настолько больше, чем слух, что в конце концов все объяснения героя становятся просто частью акустического пространства, созданного композитором Олегом Каравайчуком. В спектакле заняты актеры Александринки разных поколений — от старейшин до совсем молодых. И все они играют легко и слаженно, создавая графичные силуэты персонажей, как будто вылепленные на белом фоне задника-вечности.
23, 24 ноября,
«Дядя Ваня». Драма интерьера
Реж. Андрей Щербан
Сцена из спектакля
У румынского режиссера Андрея Щербана, который начинал ассистентом у самого Питера Брука, — свой долгий диалог с Чеховым. Он ставил Антона Павловича с американскими, румынскими и даже японскими актерами, сейчас — с труппой Александринки. Беря одну и ту же пьесу, никогда не делал ремейки, а, напротив, стремился, чтобы каждый новый вариант был не похож на предыдущий. Для его «Дяди Вани» сценограф Карменчита Брожбоу выстроила на сцене зеркальное отражение зала Александринки: красная ковровая дорожка, резные спинки кресел, золото порталов. Персонажи перемещаются со «сцены» в «зал»: гуляют по партеру, поднимаются на ярусы, рассаживаются по боковым ложам. Режиссер настойчиво напоминает зрителю: мы в театре и перед нами — просто сцена. На наших глазах рабочие Александринки будут двигать фуры с декорациями и перемещать железный портал с зеленой надписью «Выход». В финале на сцене возникнет рисованный задник, на котором любовно выписан весь интерьер Александринки. Даже сверхнатуральный ливень, размокшая земля и грязь, в которой вязнут герои, заставляют размышлять не столько о русской природе, сколько о сценографии, которой подвластны любые метаморфозы. Одним из лучших и самых чеховских по настроению моментов стал финал «Дяди Вани», где Соня (Янина Лакоба) произносит текст, как музыкальную молитву-речитатив: «Мы увидим небо
в алмазах, мы отдохнем».
26, 27 ноября, билеты:
