Под Новый год случаются чудеса: Большой театр наряду с неизбежными в это время «Щелкунчиками» подготовил премьеру. Да не простую, а радикальную — вечер малоизвестных в России классиков ХХ века Джордаж Баланчина и Уильяма Форсайта.
Сцена из балета «Рубины»
С количеством премьерных показов балетов негусто, за четыре раза все жаждущие в театр не попадут. Но пытаться взять зал штурмом необходимо. В следующий раз Большой покажет их только в марте, и опять экономно — дважды.
Для мгновенного достижения нужного градуса сначала дадут «Серенаду» Баланчина — шедевр шедевров, появившийся в афише Большого три с половиной года назад и всегда прекрасный, как бы порой ни старались его испортить кордебалет и солисты. Затем будут собственно премьеры, одноактные «Рубины» Баланчина и Herman Schmerman Уильяма Форсайта. «Рубины» на музыку Игоря Стравинского — часть балета «Драгоценности», где в комплект к ним полагаются еще «Изумруды» и «Бриллианты». Большой в силу разных причин потянуло на красненькое; и то сказать — костюмы по классическим эскизам Барбары Каринска выглядят просто изумительно, подчеркивая, что перед нами гламур самой высшей пробы. Как и полагается опусу Баланчина, этому балету тоже присвоен товарный знак. «Постановка подготовлена в сотрудничестве с Фондом Джорджа Баланчина в соответствии со стандартами его стиля и техники». Формулировка свидетельствует, что танцевальный текст передан труппе «из первых ног» артистами, танцевавшими под началом великого мэтра, отца американского балета Джорджа Баланчина. Для Большого это безусловный прорыв, омраченный лишь тем, что в Мариинском театре «Рубины» танцуют уже одиннадцать лет и в полном наборе с остальными «Драгоценностями». Хореографию Уильяма Форсайта в Мариинском тоже танцуют давно, лет шесть — и за это, как и за обилие в питерской афише Баланчина, стоит сказать спасибо бывшему худруку балета Махарбеку Вазиеву. Ныне Вазиев рулит ни много ни мало балетом знаменитого театра Ла Скала, где он отменно вписался в европейский контекст, а в сентябре привлек в театр Форсайта с тем самым Herman Schmerman. На легендарной сцене спектакль выглядел прекрасно: недоверия к современной хореографии здесь нет, труппу худрук вышколил мариинским кнутом, но для нужд изощренного мышления Форсайта. А уж Форсайт умеет рассказывать о деконструктивизме с тонким юмором и снабжать свой концептуальный подход к движению долей философии и абсурда. Труппа Вазиева справилась с математической задачей очень профессионально — точеными позами, жестким темпом, легким холодком конструкций, отстраненным присутствием. Как справится с задачей Большой, неясно даже Большому. Однако перед нами тот редкий случай, когда можно радоваться даже намерениям. Понятно, что театр опять шел по накатанной колее чужих успехов. Только публике до этого дела нет: в Москве теперь будет свой Форсайт — и слава богу. Может, новое поколение театра, пришедшее в труппу при Алексее Ратманском, сможет почувствовать вкус новинок и передать его залу.
