Юрий Любимов покидает созданный им Театр на Таганке. Премьерную постановку мэтра — спектакль «Маска и душа» можно будет увидеть на этой неделе последний раз в сезоне.
Сцена из спектакля «Маска и душа»
Несколько недель СМИ неотрывно следили за скандалом, разразившимся в Театре на Таганке. После злополучных гастролей в Чехии, когда группа артистов чуть не сорвала репетицию, потребовав выплатить им якобы утаенный гонорар, заявил, что не может работать с этим коллективом и намерен уйти из театра. Актеры ответили, что не желают больше быть бессловесными тварями и терпеть оскорбления от жены режиссера, венгерки Каталины, которая ведала на Таганке всеми административными вопросами, и попросили назначить в театр новогограмотного директора. Юрий Любимов отказался делить власть с кем-либо другим, но жену уволил и уехал в отпуск за границу.
За это время великий режиссер и мятежные комедианты успели дать не одну пресс-конференцию и вылить друг на друга по ушату грязи. И надо думать, работать в этих условиях актерам невероятно трудно. Но спектакли Любимова имеют такую жесткую и устойчивую конструкцию, которая может выдержать любой эмоциональный шторм. Его прихотливые коллажи не зависят от настроения и самочувствия актеров, поскольку они здесь — такой же строительный материал, как свет, звук, музыка и сценография.
«Маска и душа» сделана в излюбленном мастером жанре литмонтажа. Несколько ранних рассказов Чехова, дневниковые записи и фрагмент повести «Степь» тут соединены с отрывками байроновской поэмы «Каин». Простые житейские сюжеты — о пьяном олигархе, устроившем дебош в клубе, о честолюбивом инженере, ревнующем к славе своей любовницы — пустой певички, о несправедливо засуженном крестьянине и рогатом муже — тут сочетаются с высокими размышлениями о вере и безверии. Любимов напоминает, что Чехов все-таки воспитывался в патриархальной семье, в детстве пел в церковном хоре и так и не сумел до конца выдавить из себя религиозность.
«Читайте Библию, балбесы!» — бросает в зал сутулый человек в знакомом пенсне. Да, Антон Павлович собственной персоной тоже присутствует на сцене. А вместе с ним — его современники, которые дожили до революции и сполна хлебнули советской власти: Бунин, Гиппиус, Горький, Шаляпин. «Не вступай ни в какие партии, Федя, береги талант», — советует знаменитому басу «буревестник революции». По Любимову выходит, что любая партия, любой коллектив (в его лексиконе это слово ругательное, как и профсоюз) — это измена себе, добровольная подмена собственного лица чужой маской.
Сам Юрий Любимов в новой постановке верен себе на сто десять процентов. Он не отступается ни от любимых тем — художник и власть, художник и толпа, ни от любимых приемов — преданные поклонники Таганки могут тут обнаружить скрытые цитаты из прежних постановок. Но в этом крепко сколоченном и визуально безупречном действе тревожно звучит тема прощания. В центре сцены — огромная кисть руки, выполненная по эскизу Эрнста Неизвестного. Для бунтующего Каина это десница всевышнего. Для чеховских персонажей — заботливая длань автора, выведшего их на свет божий. Для актеров — властная рука режиссера-демиурга. И когда в финале эта кисть начинает прощально махать зрителям, по спине пробегают мурашки. Последний таганский спектакль Мастера оказался пророческим?
