В Большом театре последние балетные премьеры сезона — знаменитая «Симфония псалмов» Иржи Килиана и Chroma Уйэна Макгрегора.
Фото с репетиций балетных премьер в Большом театре
Не прошло и двадцати шести лет, как в Большом балете появился самый характерный признак перестройки и гласности — балет Иржи Килиана. Чешского хореографа уместно и совсем не зазорно называть при жизни гением. Его принято сравнивать с Милошем Форманом в кино и Миланом Кундерой в литературе — теми, кто после Пражской весны устраивал свою жизнь на Западе. Килиан обосновался в Голландии и вырастил удивительный Нидерландский театр танца — и поныне один из самых авторитетных, культовых театров. Здесь он создал удивительную по совершенству и гармонии «неоклассику Килиана», которую не может повторить ни один эпигон, но ставшую образцом для многих и многих.
В Москве на сцене МАМТа уже идут опусы Килиана «Маленькая смерть» и «Шесть танцев», очень изящные, поразительные, невообразимые в Москве. Большой, много лет обещавший поставить что-нибудь килиановское у себя, наконец созрел для «Симфонии псалмов» на музыку вокально-симфонической громады Игоря Стравинского. Как и мамтовские миниатюры, это признанный шедевр, с 1978 года постоянно идущий на сценах всего мира. И шедевр, что называется, обязывающий: своим фирменным хореографическим текстом Килиан обозначил на сцене поиск коллективного духовного бессознательного.
В дополнение к нему театр приобрел опус Chroma молодого модного британца Уэйна Макгрегора. Именно с этим балетом Макгрегор по-настоящему прославился, превратившись в хореографа-резидента Королевского балета Ковент-Гарден. По подходу к движению он напоминает Уильяма Форсайта — те же замысловатые игры с человеком танцующим. Впрочем, за британцем с его пристрастием к минималистскому дизайну и абстрактной хореографии признают и страсть, и даже романтизм. Ни за что не подумаешь, что в поисках связей тела, разума и нервной системы танцовщиков он стал сотрудником факультета экспериментальной психологии Кембриджского университета.
