Вслед за шумным «Тартюфом» на Малой Бронной выходит тихая «Палата № 6». «ВД» расспросил главного режиссера театра о том, как он доверил вчерашним студентам ставить Чехова, и о дальнейших планах его театра.
Сергей Голомазов:. Источник: Сергей Голомазов:. Автор: Сергей Голомазов:
Ощущение Чехова
Сергей Анатольевич, вы начали сезон одними из первых, и первая премьера — спектакль «Палата № 6» — была назначена на 13 сентября. Почему премьера была перенесена?
Причина исключительно техническая. Гораздо больше сценических репетиций потребовалось спектаклю «Женщина в главной роли», а еще репетировался «Тартюф» — так что элементарно не хватило места. Но все вышло к лучшему: мы сумели переделать сценографию. Дело в том, что в ходе репетиций ребята притащили с какого-то пепелища спинки от железных кроватей — много-много этих спинок! — мы сделали из них задник. Получилось зловеще.
«Палата» — вчерашний студенческий спектакль. Почему вы решили включить в репертуар именно его?
Все просто: потому что спектакль получился. Я видел много «Палат № 6». И когда мне ребята сказали, что они решили делать «Палату» и собираются показывать мне заготовки, я к этому отнесся скептически. Тяжелый материал, проза, Чехов. Что они про это понимают? Но получилось интересно, ярко и образно. Качественно поставленная проза в неожиданном и очень продуманном художественном пространстве. Мы совсем немножко подкорректировали спектакль и показали на кафедре. «Палата» была, мягко говоря, очень хорошо принят. Поэтому я подумал, раз у нас есть такой материал, ну что ж ему пропадать-то? Надо, чтобы удачи продолжали жить и двигали вперед театр.
Сергей Анатольевич, вы сказали, что видели много «Палат № 6». В чем особенность конкретно этой «Палаты»? В исполнении и постановке совсем молодых людей?
Мне довольно трудно говорить об особенностях, но у Артемия Николаева (режиссер спектакля — прим. «ВД»), безусловно, есть индивидуальный стиль, свое ощущение чеховской прозы. Лично мне показалось, что новизна и прелесть этой работы заключается в том, что она понятна не только поколению 20 и
А это получился Чехов тяжелый или Чехов с надеждой, как Вам кажется?
Вообще ребята посмотрели на материал трагикомически, поэтому у спектакля светлое начало. Но финал-то чеховский остался, а он апокалиптический. Никуда от этого не денешься: вспомните «Чайку» и вообще все его пьесы.
За счет чего в спектакле чувствуется эта мрачность? Может быть, из-за музыки?
-Там много музыки, но это светлая фортепианная тема, очень красивая, контрапунктная и воздушная, немного детская. Ничего в ней нет трагического. Но она вписалась в ткань спектакля. На мой взгляд, получилось интересно, на контрасте.
Кто играет у Вас Рагина, Громова? Можете назвать имена?
Артемий Николаев, Дмитрий Сердюк, Егор Сачков, Александр Бобров. Все хорошие молодые талантливые ребята.
Какие рекомендации Вы им давали в процессе работы, ведь в спектакле у них возрастные роли?
Мне кажется глубокое ремесленное заблуждение — считать, что человек может играть в театре только то, через что он в свое время сам прошел. Можно же представить, можно нафантазировать. Зачастую фантазия оказывается куда глубже, интереснее и правдивее, чем человеческий опыт. Я думаю так. И ребята справились.
Ну не может быть, чтобы молодежь репетировала и играла идеально ровно. Наверняка, были какие-то курьезы? И Вам приходилось их решать?
Мы играли этот спектакль не так много. Так что он без опыта активных взаимоотношений со зрительным залом, это еще предстоит. А что касается курьезов, конечно, были. Рюмки с водкой у нас без конца падали. У ребят есть такая сцена в самом начале спектакле — «завтрак на велосипеде». Там нужно держать на подносе рюмки с водкой, закуски, и все это еще должно стоять на велосипеде. Такое озорное начало. Мы долго репетировали, но и рюмки, и закуски без конца падали, велосипед тоже намеревался куда-то укатиться. Это было очень забавно.
Только звезды
Сергей Анатольевич, в прошлом и только что начавшемся сезоне Вы взяли в труппу молодых актеров. Как это приняли мэтры, как вообще обстоят дела в труппе?
Действительно, сейчас труппа у нас разнообразная — это труппа, которая складывалась в результате большого количества культурных и режиссерских наслоений. Все это совсем разные люди, и по возрасту в том числе. Конечно же, есть свои противоречия, но они находятся в рамках нормального творческого процесса. Кто-то завален работой, у кого-то ее не хватает, но я стараюсь по возможности предлагать работу всем. Я рад, что удалось включить в коллектив театра группу молодежи. Надеюсь, что среднее и старшее поколение не только примет их, но и передаст им свой опыт: мы собираемся делать проекты с участием молодых и мэтров. Молодежь — это везде залог будущего, а не только в Театре на Малой Бронной. Так что котел варится, мы живем.
Есть мнение, что вы формируете команду под себя...
Прежде всего, я стараюсь опровергнуть аксиому, которую внедряют в наши мозги многие театральные критики — мол, репертуарный театр умирает, его надо сокращать. Правда, не очень я понимаю, какая будет польза от этого театральным критикам. Но такая забота о нашем штате лично меня беспокоит очень.
Связан ли новый проект — «Мастерская на Малой Бронной» с выбранной Вами формулой «дорогу молодым».
Безусловно, связан. Как и куда дальше двигать театр? Театр можно развивать с помощью современной драматургии, инновационных и мощных режиссерских идей. Но сами по себе эти идеи без опоры на новое сознание, на молодежь, так и останутся идеями. Безусловно, старшее и среднее поколение — это мощный фундамент, это наша основа, это столпы. Но не надо забывать, что все яркие театральные явления рождались вместе с появлением новых поколений актеров и режиссеров. Вспомните «Мастерскую Фоменко», — она родилась в 39 аудитории у меня на глазах, на 3 этаже ГИТИСа. Еще есть «женовачи», театр Додина.
Вы хотите сделать что-то подобное в своем театре?
Мне, конечно, было бы приятно, если удастся что-то достойное сравнения с вышеперечисленными труппами. Я стараюсь ориентироваться на примеры лучших из них. Недаром «Киномания.band» — один из самых аншлаговых наших спектаклей.
Вам часто удается часто смотреть спектакли этих и других коллег?
Я стараюсь смотреть все, а уж московские премьеры — обязательно. В ушедшем сезоне я не видел только спектакли Чеховского фестиваля, но меня просто физически не было в Москве.
Какие спектакли прошлого сезона, по Вашему мнению, обязательны к просмотру?
Мне понравился старый спектакль Карбаускиса «Рассказ о счастливой Москве», «Триптих» Фоменко, «Дядя Ваня» Туминаса. Маковецкий там совершенно потрясающий.
К разговору о звездах. В «Тартюфе» играют Сухоруков, Стеклова... Однако Вы не раз говорили, что приглашать со стороны не нужно и опасно...
Да, я когда-то говорил, что актеров со стороны приглашать не стоит. Но имел в виду, что не стоит делать этого постоянно. В разумной мере, если это выгодно театру и творчески, и экономически, и репертуарно, такого рода опыты только обогащают. К тому же приглашенная мною группа — это не только по-настоящему талантливые и популярные актеры, но и опытный и зарекомендовавший себя режиссер Павел Сафонов.
Так это была его идея или ваша — пригласить Сухорукова и остальных?
Наша общая. Мы решили, что с «Тартюфом» нам следует поступить именно так.
Сами Вы собираетесь ставить Ибсена и Шиллера.
Пока что есть эти два названия. Но я еще думаю.
В любом случае — почему именно эти авторы? Что есть близкого в их произведениях современному зрителю? Или вы ставите не для зрителя, а для себя?
Я ставлю и для зрителя, и для себя. Но в принципе театр — дело зрительское. К нам ходит публика, которой должно быть интересно. «Разбойников» Шиллера я взял в расчете на молодняк, да и история там — для молодых и о молодых. А Ибсен... У нас был разговор с Юлей Пересильд, мы решили попробовать сделать «Кукольный дом». Но это надо еще много думать и проверять.
Качество нашего времени
Сергей Анатольевич, репертуарная политика у Вас прозрачная. Как Вы думаете, Вы знаете, что нужно зрителю?
Я думаю, что знаю. В своих спектаклях я угадываю интерес зрительского зала, оставаясь при этом человеком разумно компромиссным, не изменяющим себе и своим театральным вкусам. Но вообще вопрос взаимоотношения современного художника с тем, что происходит на свете вообще и со зрителем в частности — вопрос очень сложный. Все дело в качестве нашего времени — отсутствии гражданского общества. У нас слишком много вопросов без ответов, и это не только моя точка зрения. Большая часть режиссеров, сомневающихся и находящихся в поиске, тычется в темноте: где-то нащупывают зал, где-то нет, и в результате художники оказываются в одиночестве. Все определяет время, не наполненное смыслом.
Вы имеет в виду тот факт, что театр сегодня становится прежде всего развлекательным?
Разговор по поводу смерти драматического театра и разворота его к развлечению ведется с конца 19 века. Я считаю, что в пространстве драматического искусства элемент развлекательности должен быть, вопрос весь в мере и степени. Но подламываться перед малообразованной публикой я не буду, для этого есть другие форматы.
Вас часто называют трудоголиком? Вы согласны?
Есть мнение, что я много работаю. Но я так привык.
Вы счастливый трудоголик?
Я очень устаю. Когда устаешь, ощущение счастья уходит. Но я стараюсь отдыхать.
Как, если не секрет?
Отвлекаюсь от театра. Я гуляю, плаваю, могу выпить вина, хожу в кино. Кстати, кино для меня настоящая панацея. С детства так: кино — это досуг, а театр — это работа.
Как Вы отдыхаете понятно, а что Вам вдохновляет?
Человеческие ценности. Жена, которую любишь. Природа, которая окружает. Интересный спектакль, талантливый фильм, хорошая книгу. Иногда вдруг рядом со мной рождается талант. Знаете, красоты много вокруг. Ею и вдохновляюсь.
