Выпускник Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова Андрей Шляпин объединил Пушкина с Моцартом.
В активе Шляпина — дипломная постановка по роману Джонатана Сафрана Фоера, а также «Ветер шумит в тополях» в Пензенском драматическом театре. На московской сцене режиссер дебютирует спектаклем «Дон Жуан. Версия», в котором действует целая команда Жуанов, Гуанов и оперный Juan.
В вашем спектакле сосуществуют Дон Жуаны от Пушкина, Мольера, Гоффмана, Бальмонта и Моцарта. Каким образом?
Это не один линейный сюжет, а яркие моменты — три поколения Жуанов. Молодой, описанный Пушкиным, — 22-летний, тайно вернувшийся из ссылки в Мадрид. Причем в период карнавала, когда, по испанским традициям, можно было творить все что угодно, все нормы приличия стирались. Мольеровская линия — 28 лет. Третий возраст — 45 лет. Это уже Дон Жуан, мучимый раскаянием и жаждущий возмездия.
Чем вам интересен этот образ, давно ставший нарицательным?
Основная тема спектакля — отсутствие наказания. Прототипом литературного Дон Жуана стал испанский гранд, который, будучи ближайшим другом короля Педро Пятого, пользовался полнейшей безнаказанностью. И только когда он убил Командора Ордена францисканцев, монахи ему отомстили: письмом заманили его на свидание якобы с красивой женщиной, убили Дон Хуана (по-испански его имя звучит так), а потом распространили слух, будто его покарала статуя Командора. По мотивам этой легенды XIV века было написано более 160 литературных произведений! Я изучил полностью около 20. За 400 лет существования этого персонажа его оценки и интерпретации кардинально менялись. Если первые 150–300 лет он подвергался всеобщему осужде-нию и зло наказывалось, то со временем ему стали прощаться многие слабости. Сегодня блуд в принципе перестал относиться к категории греха. Но если человек не ставит сам себе каких-то ограничений, что-то ломается — и в нем, и в мире. Мы провоцируем зрителя осознать свою сопричастность и актуальность образа Дон Жуана. И ответить самим себе на вопросы из его последнего пушкинского монолога: «Скажите мне: несчастный Дон Гуан вам незнаком?.. Вы в душе к нему питаете вражду?.. Что, если б Дон Гуана вы встретили?..» Константин Бальмонт, например, говорил, что Дон Жуан — призрак более живучий, чем миллионы так называемых живых людей. Поэтому я пытался разобраться и с самим собой — я ведь и сам не без греха.
Это вы про что?..
Это я про то, что мы очень хотели отойти от привычного понимания образа Дон Жуана как неверного любовника. Его ведь часто сравнивали и с
Фаустом. Даже есть такое произведение «Дон Жуан и Фауст». Но женщины для Дон Жуана — не цель, а скорее средство к достижению ее. А цель... Мне кажется, он исследовал границы безнаказанности. Сначала бессознательно, затем осознанно.
В вашем спектакле заняты совсем молодые артисты.
Образом Дон Жуана должны заниматься молодые, и играть надо для молодых! Современные люди после 35-ти уже во многом разобрались. Даже легендарного Анатолия Адоскина, который у нас играет отца Дон Жуана, я пригласил именно с расчетом на молодую аудиторию. Именно к ней в версии Моль ера и обращены слова Дон Луиса: «Неужели вы не краснеете, что недостойны своего происхождения?!» Лично я часто задумываюсь: достоин ли я памяти своих предков. А вы?..
фото: Елена Лапина/пресс-служба Театраим. Моссовета
