«Дон Жуан. Версия»: опытным путем

В Театре Моссовета поставили спектакль о безнаказанности.

Под занавес сезона Театр Моссовета решил удивить своих зрителей оригинальной постановкой новоиспеченного режиссера Андрея Шляпина. До конца июля еще можно успеть на предпремьерные показы его спектакля «Дон Жуан. Версия». Спектакль — часть экспериментального проекта, ориентированного на молодежь. Первой ласточкой стали «Циники» в постановке Сергея Аронина. Впрочем, вопрос — нужна ли новая режиссура «старому» зрителю — пока остается открытым.

Все, кто учился у таких мэтров, как и , априори становятся объектом пристального внимания и критиков, и зрителей. Последние «Дон Жуана» вроде как приняли. Свободных мест в зале не было, аплодисменты в финале случились продолжительные. Однако о серьезной удаче, как в случае с «Циниками», речь не идет. Слишком очевидна вторичность режиссуры. Спектакль позиционируется авторами как фантазии по мотивам произведений Пушкина, Мольера, Гофмана, Бальмонта и Моцарта. Главной темой называется безнаказанность разврата. Однако в пестром клубке сюжетных линий вышеназванная суть теряется.

Зритель все время видит разного испанского героя-любовника. Вот он 22-летний дурашливый шут и повеса (Антон Аносов), а здесь уже 30-летний воинствующий богоборец (Рустам Ахмадеев), в финале уставший циник, который требует от Неба возмездия, не получает его и потому пропагандирует лицемерие (Виталий Кищенко). По всей видимости, зритель должен успеть оценить качественные изменения, происходящие в душе главного развратника всех времен и народов и сделать соответствующие выводы. Но он не успевает. Во-первых, не очевидна связь разных Жуанов между собой (чередующиеся сцены выглядят как «коллекция» студенческих этюдов на заданную тему). Во-вторых, Жуаны существуют в карнавальном пространстве, подозрительно похожем на крымовское (можно вспомнить хотя бы его знаменитую «Тарарабумбию»). У Шляпина по сцене также бродят толпы неизвестных: испанские гранды, ряженные девицы с лошадиными головами, тореадоры и дуэлянты. Время от времени взрываются хлопушки, какие-то господа барабанят по картонной установке, а «размноженные» Лауры исполняют джазовые песенки. Но всё это как-то без чувства, толка и расстановки. И главное — безотносительно к ключевым моментам биографии героя.

Еще о художественных приемах. После того, как Крымов поставил «Смешанную технику» в МАМТе, сразив критику надувным слоном, явившемся в спектакле ближе к финалу, надувные ноги Командора в спектакле Шляпина должного эффекта не производят. Как и платье условной донны Анны. Из шуршащей пестрой клеенки, настолько длинное, чтобы после ее ухода со сцены, суметь превратиться в волны и покрыть собою всех действующих лиц (кстати, очень похожий прием очевиден и в «Триптихе» Петра Фоменко). Смущает и сцена с Доном Луисом (Анатолий Адоскин). С чувством произнесенная речь о достойных и недостойных молодых людях — откровенное и нелепое морализаторство. И вчера, и сегодня люди делают, что хотят, — преступления часто остаются без наказания. Ничего нового. И Дон Жуан (или его образ в разных трактовках) здесь в общем-то не при чем.

фото: Елена Лапина, пиар-служба театра