«Студия театрального искусства» выпускает спектакль по поэме Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». Загвоздка в том, что у «Студии» — слава целомудренного во всех смыслах театра, а Веничка, как известно, не делил слова на печатные и непечатные. О том, как в театре Женовача «обживают» прозу Ерофеева, «Вашему досугу» рассказал , играющий в спектакле роль, которая в программке обозначена словом, некоторых заставляющим краснеть.
Просто сказал, что будем ставить «Москву — Петушки». Мы все искренне обрадовались — сразу стало ясно, что будем делать спектакль, непохожий на то, что мы делали раньше. Хотя, должен признаться, я читал поэму Ерофеева, учась в институте, и мне тогда жутко не понравилось. Ничего не понял. Но когда начал работать над спектаклем, обнаружил в тексте вещи, которые просто не могут в тебя не попадать. Это же эпохальная история! Классика, которая и свое время отражает, и наше, а есть монологи, направленные на вечность.
Вас сразу выбрали на роль, обозначенную в программке словом «м***к»?
Сразу. Там нас четверо — м***ков. И мы все время на сцене.
Роль — последняя в титрах. Хоть со словами?
Да.
С теми самыми — непечатными?
И с ними тоже.
Три девушки, занятые в спектакле, не краснели?
Поначалу краснели все. Начинали робко. Но там важно было понять, как правильно ругаться. Не так, как в современных пьесах, когда это самоцель. У Ерофеева это все гораздо живее, ближе к народу.
А вам свойственна такая лексика?
Свойственна! Это же часть русского языка.
И Сергей Васильевич эти слова употреблял?
Раньше — никогда. А стали репетировать — пришлось.
Эти самые м***ки проходят через всю жизнь Венички. То есть вы будете играть самых разных персонажей?
Есть люди, которые постоянно с Веничкой. Есть ангелы, с которыми он разговаривает. А есть — ни в коем случае не черти, но простые мужички — народ. Четыре наших персонажа и есть этот народ. У Ерофеева много текста про народ, о том, какие у него глаза — безразличные. Серая масса...
Ваши родители наверняка хорошо помнят это время. Вы говорили с ними о «серой массе» той эпохи?
Я общался со своим педагогом по изобразительному искусству в ГИТИСе, которая сказала, что это произведение, хотя и было известно, но попадало в то время далеко не во всех. Не было настолько культовым, как сейчас принято об этом говорить. Мои родители как раз относятся к тем, в кого не попадало. Может быть, в какой-то степени они сами были этой серой массой — обычные рабочие. В то время люди ходили одинаково «упакованные»: серые пиджаки не по размеру, фетровые шляпы. Александр Давидович Боровский, художник спектакля, пытается делать все максимально натурально, копируя реальные «живые» предметы, будь то реквизит или костюм. Они сами по себе наполнены какой-то историей. И это нам помогает. А сегодня серая масса — те, кто за «стабильность». Обыватели существуют при любом режиме, их вроде бы все устраивает. Так что сегодня м***ков едва ли не больше, чем тогда.
Вы уже пару лет не снимаетесь в кино, хотя до этого успели поработать с Досталем, Урсуляком, Егором Кончаловским и Рогожкиным.
У нас очень маленькая труппа. Есть артисты, которые заняты почти во всех спектаклях. Я пока не играю в двух. Но жизнь идет, случаются перемены, вводы. Мы, конечно, не можем столько сниматься, сколько мои ровесники из МХТ или «Табакерки». Кто-то умудряется сниматься даже во время театрального сезона, но мне удается сниматься только летом, а иногда и вовсе не удается. Едва хватает времени на общение с дочерью, которой уже 2 года.
За семь лет существования вашего коллектива почти никто его не покидал. Откуда такая сплоченность?
Мы все подружились еще во время набора в ГИТИС. Потом, когда нас набрали, перед нами поставили задачу — очень много работать. На конфликты просто не оставалось времени. Наверное, иногда нужно уйти на год-два — сниматься в кино, например, и не репетировать новые спектакли. Но у нас такая маленькая труппа, что есть определенные правила игры.
У вас есть мечта о какой-то роли?
Я бы сыграл Яго.
У вас же доброе лицо!
Стереотипы надо ломать!
Фото: пресс-служба театра «Студия театрального искусства»
