В «Современнике» выходит премьера по нашумевшему роману Всеволода Бенигсена. Хотите знать, в чем наша генеральная национальная идея, — вам сюда.
Не боитесь, что ваш спектакль не примут?
На самом деле мы «ГенАцид» уже играли — в июле, на прогоне. Зрители приняли спектакль очень хорошо. Для меня это неожиданность.
Почему?
Очень сложный материал. Нас без конца отправляли на «переработку». В основе нашего спектакля лежит не произведение Всеволода Бенигсена, а инсценировка Кирилла Вытоптова и Наны Абдрашитовой. Она сильно отличается от романа. Как, кстати, и первая версия инсценировки от последней, итоговой. В частности, второй акт изменен кардинально. И еще у нас было штук шесть разных финалов. Я был то плохим героем, то хорошим. В итоге многие вещи подсказала Галина Борисовна.
Это она приняла решение, какой будет финал?
Вы знаете, не факт, что сейчас зритель увидит тот же финал, что мы представили в июле. Все может быть по-другому. Вот такая интрига (улыбается).
Что Вас поразило в инсценировке Вытоптова?
Понравилась идея. Ведь в романе Библиотекаря убивают. У нас всё иначе, он защищает диссертацию и поджигает библиотеку (улыбается). Мы с Кириллом много говорили о моем герое - надо было найти лейтмотив роли. На первых репетициях мы определились, что это будет песня Константина Кинчева «Лодка». Я как старый «алисоман», вспомнил ее. Она точно характеризует моего героя. Мы идем по этой жизни, ошибаемся., ищем, устаем... Но в итоге продолжаем идти, стремиться к совершенству.
Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Разрезая волну, плывет.
Однозначно симпатичен. Он настоящий, потому что несовершенный. Воодушевившись идеей, поведя за собой людей, он не доводит дело до конца. Не находит в себе духовных сил. В этом его трагедия.
И всех типичных интеллигентов...
Пожалуй, соглашусь с вами. Сначала из чистых помыслов берутся высокие идеи. Потом эти идеи пытаются воплотить в жизнь, но результат зачастую оказывается плачевен. Подтверждений тому — масса. Вся наша история, начиная с Египта и Греции и заканчивая днем сегодняшним.
Однако в этом спектакле много и смешного...
В этом спектакле мы существуем на пересечении смешного и страшного. Это обусловлено нашим жанром «Деревенский анекдот». По-хорошему это антиутопия, но мне милее версия с анекдотом. Это даже скорее печальный анекдот, чем деревенский. Смех сквозь слезы, - это про наш спектакль. Да и про всю нашу жизнь.
Как Вы думаете, этот спектакль может заставить зрителя задуматься. Если да, то о чем?
Я был бы счастлив, если бы хотя бы 5% зрителей, выйдя из зала, подумали так : «Господи, как человек несовершенен». А потом бы заглянули в себя и решили начать с себя. Надо стремиться к совершенству, хоть оно и недостижимо. Это мое глубокое убеждение.
Интересно, рассуждая об этом спектакле, зрители уверены: это сатира на нашу действительность и даже политический строй. А Вы все переводите на личный план.
Мне кажется, это интереснее. Для меня наш спектакль не про пропасть между интеллигенцией и народом, не про политику, отсутствие национальной идеи и прочее... Для меня он о человеке, который живет, ошибается, а потом живет дальше. Так он самоусовершенствуется.
Как Вам работалось с Кириллом Вытоптовым, молодым режиссером? Что было самым трудным?
Кирилл - не диктатор по натуре, с ним можно и нужно всё обсуждать. Работать было интересно, но трудно. Я еще со времен института не люблю этюдов. А Кирилл этюды обожает. Так или иначе, мы справились. И сегодня я с уверенностью могу сказать, что у Кирилла большое будущее. Он очень талантлив.
Есть в Вашем репертуаре роль, которую Вы любите больше других? Может быть, Прозоров, Репетилов?
Что греха таить, всегда интересно все новое. Сейчас я сосредоточен на Антоне Пахомове. Хочется его доработать, дожать. Но не могу не сказать о роли Прозорова в «Трех сестрах». С этим героем мне всегда интересно, это же Чехов. Я скучаю я по Чичикову и «Мертвым душам». Мне кажется, хороший, умный и по-хорошему хулиганский был спектакль Сейчас будем восстанавливать «Играем Шиллера!», - спектакль Римаса Туминаса. Я его очень люблю, так что рад.
Вы часто бываете в театре в качестве зрителя?
Моя любовь с института — театр Петра Наумовича Фоменко. Обожаю там все спектакли. Каждый раз иду и думаю «ведь не удивят же». И каждый раз удивляют (смеется). Если говорить о серьезных потрясениях, то это спектакли «Дядя Ваня» и «Пристань» Римаса Туминаса. Я вообще бесконечно счастлив за Театр Вахтангова, за всех артистов труппы. Они большие умнички.
Вы в театр ходите вместе с супругой, Марией Порошиной?
Да, иногда старшая и средняя дочки присоединяются.. Но, в основном, вдвоем. Маша - актриса хорошая. И мечтает о театре. Даст бог, все сложится.
Двое актеров в одной семье. Вы критикуете друг друга?
Мы советуем друг другу, так точнее. Мне важно ее мнение. Маша видела «Испытание прекрасным», много полезного подсказала.
Илья, как складываются отношения с кино?
Не сглазить бы, но хорошо. Сейчас на второй канале должен выйти 8-серийный сериал «Тонкая грань». Очень хорошая актерская команда, режиссер Тимур Кабулов. Мне кажется, там у нас всё получилось. Я играю следователя с непростым характером. Тимур обозначил его так «Лев Николаевич Мышкин и Шерлок Холмс в одном лице». Согласитесь, задача интереснейшая. Сейчас я тоже снимаюсь. И снова у Тимура. Роль небольшая, но любопытная. Я играю Батюшку, отца Геннадия.
Вы любите такие резкие смены характеров?
Обожаю. Мне важно не повторяться. С удовольствием иду на любые аферы и эксперименты.
Когда Вы отдыхаете и как?
Уезжаю с семьей в Щелыково, деревню под Костромой на весь август. Там, кстати, жил Островский, сейчас там его дом-музей. Это наша русская Швейцария, по-другому не скажешь.
фото: Пресс-служба «Современника»
