«Материнское поле»: на фоне урожая

«Материнское поле» в Театре имени Пушкина играют без слов. Их, оказывается, и не нужно.

«Материнское поле» хореографа Сергея Землянского — бессловесный экзерсис по мотивам повести Чингиза Айтматова — начинается с фотовыставки в фойе: участники спектакля сняты на фоне колосящейся спелой пшеницы. Обреченность в их глазах резко диссонирует с пейзанской идиллией: красота и щедрость Земли не в силах спасти человека.

В спектакле Мать-Земля очеловечена, как и в повести Чингиза Айтматова. Она (по очереди эту роль исполняют Ольга Демина и Анна Кармакова) бродит меж людьми онемевшей Кассандрой, вместо пророчеств раздает мужчинам (отцу и трем сыновьям) стреляные гильзы, смотрит на них сухими глазами, и только виолончель глухо рыдает в ее руках.

Студия SounDrama откомандировала Ольгу Демину и Павла Акимкина для музыкального оформления спектакля, и они «сшили» лоскутную и яркую музыкальную ткань: плясовая и плач, галоп и элегия. Хореография Сергея Землянского безыскусна — он вовсе не стремится сделать танцовщиков из драматических артистов, играющих Мать (Наталья Рева-Рядинская), Отца (Сергей Миллер), Невестку (Анастасия Панина) и трех Сыновей (Владимир Моташнев, Евгений Плиткин, Родион Долгирев).Гибкости, пластичности, «размятости» и остроты рисунка он добивается не столько от их тел, сколько от их душ, которым требуется в этом спектакле нешуточная эмоциональная выносливость.

Столь же безыскусно и оформление Максима Обрезкова: длинные, как в деревнях, столы (они же вагоны), чаши, камни, разъезжающиеся железные листы под ногами (когда земля уходит из-под ног), груда гильз и груда книг (один из сыновей хотел стать учителем). Игра с этими предметами рождает простые и сильные образы. Вот несбывшийся учитель, запрятавший свою гильзу-повестку в книжку, судорожно ищет ее: книг много, а опаздывать на последнее свидание с судьбой нельзя.

Вот овдовевшая Невестка бредет по узкому столу-мостику, и в подол ей кладут камни — ее «счастливое» бремя. Когда родится ребенок, уже убитый молодой отец прибежит взглянуть на сына — и счастливая Невестка уйдет вслед за мужем. А Мать, оглушенная ее смертью, останется в поле со скулящим свертком.

Вот все погибшие члены семьи, как и раньше, соберутся за столом, но от глаз живых их скроют ржавые листы. Когда в их сторону посмотрит Мать, железная завеса упадет, и она увидит их всех сразу — молодых, чумазых, веселых, точно после жаркой работы. И это видение даст ей силы жить и растить ребенка — единственный росток, который остался на выжженном материнском поле.

От киргизского колорита повести остались только островерхие меховые шапки Невестки и Старшего сына на свадьбе. Спектакль вообще возвышается над конкретикой времени и места, взывая к архетипам нашей памяти: любовь, разлука, смерть и рождение. И тем самым невольно подчеркивает, как сегодня истончились и истрепались наши чувства.

фото: Екатерина Цветкова