Последняя неделя «Маски» продемонстрировала возможности провинции и оказалась чуть ли не самой яркой. Публика реагировала на привозные спектакли из Ярославля и Новосибирска особенно бурно, критики же согласились с тем, что претензии на главную театральную премию страны со стороны нестоличных театров вполне обоснованы. Спектакли-номинанты, к слову, оказались о любви. Точнее о ее сублимациях.
Ярославский драматический театр им. Ф. Волкова
Спектакль Евгения Марчелли, известного нарушителя спокойствия провинциальных театров (он успел поработать в Советске, Калининграде, Омске и др.), показали в Москве во второй раз. В прошлом году «Без названия» видели зрители фестиваля «Сезон Станиславского». Слух о блистательной игре Виталия Кищенко (любимый актер Марчелли играет главную роль) в смелой и яркой постановке гарантировали переполненный зал на показе в рамках «Маски». И хотя ранняя пьеса Чехова приобрела здесь все признаки фарсовой комедии, мелодраматичные страсти все равно вышли на первый план. Зритель с азартом следил за тем, как к незврачному и немолодому Платонову выстраивались в очередь женщины одна другой прекраснее. Как Платонов никому не отказывал, никого, в сущности, не любя. И как некрасиво погибал, подстреленный одной из обезумевших любовниц.
Марчелли поставил спектакль о тоске по смыслу. Его Платонов не знает, зачем всё. Кажется даже, что единственным его желанием ялеятся жизнь «без баб». «Бабы» же смысл видят в любви. Мужское окружение так беспомощно и уныло, что они возводят на пьедестал единственного, кто способен хотя бы физически ими обладать. Их опьянение антигероем выглядит страшно и смешно одновременно. Демонстративные судороги генеральши Войнициной, снявшей кружевное белье на глазах у Платонова, маниакальное всепрощение и самопожертвование законной супруги, прощающей ему измены, отвратительное сюсюканье роскошной Софьи, стирающей следы блевотины с лица пьяного любовника, нервические мечты учительницы Марии, сначала демонстративно оскорбляющей своего «принца», а после кидающейся ему на шею... Каждая разыгранная страстно и остроумно сцена заставляет не только предательски улыбнуться (ведь все происходящее совсем невесело), но и подумать о пугающей актуальности. Все мы — и мужчины, и женщины — ищем своего бога. Не находим, придумываем странные «замены» и, в конце концов, остаемся один на один со своими комплексами, обидами и несбыточными мечтами. Нелепо, провинциально, трагично, но факт.
Молодежный театр «Глобус» (Новосибирск)
За постановку пьесы-обладателя Пулитцеровской премии 2008 года брались многие режиссеры, маститые и не очень. Одними из последних были Гиртс Эцис и Миндаугас Карбаускис. Но если в «Маяковке» историю гибели одного семейства показали как комедийную мелодраму, то в новосибирском «Глобусе» — как новую драму. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Никакого, даже черного, юмора. Подробности тоскливых будней условного захолустья буквально выпестованы актерами и режиссером Маратом Гацаловым (уже, кстати, обладающего одной «Маской»). Идея «любви нет, семья суть ад» реет над сценическим действием гордо, как знамя. Истерики, крики, слезы-сопли повсеместны, градус негативных эмоций зашкаливает.
На похороны главы семьи, покончившего жизнь самоубийством, приезжают все родственники и один за другим достают скелеты из шкафа. Обстановка накаляется до той степени, за которой начинается абсурд. Полюбившие друг друга кузен и кузина оказывают кровными братом и сестрой, служанка-индианка развешивает повсюду люстры-обереги из вентиляторов (в лопастях должны застрять все семейные ужасы), а взрослый дядя на полном серьезе пристает к племяннице-наркоманке. Самое ужасное в этой беспросветности то, что она для большинства жителей Земли — обыденность. Новосибирским актерам с Маратом Гацаловым во главе удалось эту обыденность ничем не приукрасить. Больше того — продемонстрировать изнанку жизни так, чтобы каждому сидящему в зале вспомнились слова одной из героинь отечественного бомонда, — «как страшно жить, господа, как страшно».
