«Толстой-Столыпин»: яснее ясного

В Театре.doc Владимир Мирзоев поставил спектакль о неизбежности.

В Театре.doc снова спектакль-событие. Режиссер Владимир Мирзоев поставил пьесу драматурга Ольги Михайловой по частной переписке Льва Толстого и Петра Столыпина. Тема эпистолярных бесед актуальная — судьбы русского народа. Однако «чтением по ролям» дело не ограничивается, и в пьесе, и в спектакле нашлось место судебной драме.  Другой вопрос, что история о крестьянке, зарубившей свёкра топором, —  только повод для переписки государственных умов.

Детективный сюжет о Марии Крюковой «пришит» к переписке Толстого и Столыпина отнюдь не белыми нитками. В обвиняемую крестьянку влюбляется её адвокат. Уверенный в невиновности (ну, не могла «баба» зарубить двухметрового силача-свёкра, да и с чего ей?), он точно знает — судебная машина эти «мелочи» опустит и отправит Крюкову на каторгу. Тогда адвокат решается просить помощи самых влиятельных лиц в стране — премьер-министра и великого моралиста в лице писателя Толстого. Оба оказываются родственниками (что подтверждено документально), что, между тем, никак не мешает им спорить по всем поводам сразу. В спектакле разговоры ведутся, но не лицом к лицу. Актеры существуют на одной крохотной сцене, но как будто в параллельных реальностях (намёк на то, что разговаривают они «по почте»).

О Крюковой оба думают крайне мало, их мысли выше «народной тьмы». Толстой уверен в христовой правде и необходимости упразднить собственность на землю, Столыпин ратует за право каждого на свой кусок земли. В спектакле Мирзоева все немножко утрировано, местами превращено в гротеск. Кстати, не без лёгкого намёка на современность. Так, Толстой у него похож на плутоватого фрика (замечательная работа Захара Хунгуреева) — он постоянно загадочно улыбается, сыплет афоризмами и демонстрирует йогические позы. Столыпин (Арман Хачатрян) — рослый детина в деловом костюме, с дипломатом, но босыми ногами. Сильный и нелепый одновременно. Сегодня мы знаем, что он был прав. А еще знаем, что таких госдеятелей уже не бывает. А если бы они вдруг появились, их тут же посчитали бы фриками: Столыпин начал реформы, зная, что его убьют — «не могут не убить, что им ещё остаётся».

Страшная предопределённость — вот главная мысль пьесы и спектакля. Какую бы политику не вела власть, какие бы меры не предпринимала оппозиция, народные реалии далеко. В самом финале, не дождавшись помощи (впрочем, она её, скорее всего, и не ждала), Крюкова повесилась. Её смерть никого не примирила и ничего не решила. Она стала всего лишь ещё одним доказательством мысли: в этой стране нет ответов ни на один вопрос. А все потому, что говоря словами служанки Федосьи (ее роль в спектакле эпизодическая, но, как выясняется, крайне важная) — «вместо Бога у нас — дырка».

фото Михаила Гутермана